Загадка добра: почему безусловно хорошие вещи случаются с безусловно плохими людьми (См. Бог)
Название: Мне снятся кошмары.
Автор: джентельвумен
Фэндом: Шерлок (BBC)
Персонажи: Джим/Джон.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Даркфик
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Описание: Джим и Джон вместе, но Мориарти свои игры не прекращает. Однажды по вине Джима доктор Ватсон получает травму. Он никогда больше не сможет ходить.
читать дальше
- Я вернулся, - говорит Джим громко. Не кричит радостно, а мерно произносит, заполняя оглушающе тихую квартиру звуком живого голоса.
Просто чтобы Джон знал, что теперь в квартире он не один. Джим закидывает голову назад, отчетливо чувствуя в помещении атмосферу глухого, тщательно скрываемого отчаяния. Он сбрасывает обувь и направляется вглубь огромной квартиры.
Мориарти знает, что доктор может находиться только в одном месте во всем доме - в библиотеке. Там есть большое количество книг, даже телевизор, и места для того, чтобы разъезжать в кресле, предостаточно. Джон не отзывается, когда Джим его зовет, обходя все стеллажи. Любой коллекционер позавидовал бы ему, увидь он такую внушительную подборку исключительно лучшей литературы, но Мориарти охотно бы сжег все к черту, лишь бы повернуть время вспять.
Джон спит, сидя в своем инвалидном кресле, неудобно опустив голову, прижав к боку подушку, а рядом, на столике, валялась неприглядная книга в красном переплете. Мориарти плевать на пижонские обложки, если содержание приводит в трепет.
На ноги Джона наброшено темное одеяло, он сам на этом настоял, пристыженный и убитый собственным состоянием. Он отказывался даже от помощи Джима, отказывался полностью, поэтому Мориарти расставил по всей квартире поручни, чтобы Джон мог подниматься и садиться на кресло сам. Под глазами Джона пролегли тревожные тени, в уголках губ, на лбу, вокруг глаз морщинки были заметны еще больше. Джим протягивает руку к щеке Ватсона, но тут же убирает ее, прячет за спину и направляется на кухню готовить чай, пока Джон не проснулся.
В последнее время Джон не спал.
Он просыпался, дрожащий, нервный, и кошмары, которые ему снились, теперь сложно было унять. Мориарти пристрелил своего лучшего доктора потому, что тот, испробовав все методы, посоветовал отправить Джона на тот свет, «чтобы не мучился».
Впервые в жизни Джим чувствовал себя настолько беззащитным.
Они сидят на кухне, и Джон, взъерошенный после сна, отложил в сторону книгу, пока Джим уже ставил на стол чашки чая. Он ощущал на себе угнетающий мрачный взгляд и, не выдержав, обернулся.
- Что? – голос его, пусть он того не хотел, прозвучал резковато.
Джон даже не вздрагивает. Пододвигает к себе чашку чая и осторожно делает первый глоток, ощущает, как обжигает его губы, закрывает глаза.
- Я мог бы и сам сделать чай.
Мориарти садится напротив, рукава рубашки закатаны, пиджак валяется за диваном в гостиной.
- Тебе не нравится то, как его сделал я? – в любой другой момент он бы сказал что-нибудь едкое, но теперь не мог заставить себя. Вне дома он, конечно, как обычно язвил, издевался, вился и шутил.
Дошутился уже.
Предмет его самой страшной шутки сидел перед ним сейчас без какой-либо надежды на выздоровление.
Джим не мог улыбаться больше.
Джон передергивает плечами, вжимает в них голову и выглядит таким маленьким в этом огромном стуле, что Джиму хочется застрелиться.
Он бы и сделал это, если бы не знал, что Джону от этого будет только хуже.
- Просто… - Джон размешивает чай ложечкой. Джим видит, как доктор нервно подергивает уголком губ, нетерпеливо смотрит, и Ватсон, чувствуя этот взгляд, сдается быстрее. – Тебе звонили.- Он молчит достаточное количество времени, а потом говорит тише. – Анри. Какой-то.
Джим поднимает глаза на Джона и понимает, что Джон в курсе.
Анри, Мишель, Александр, Майк, Джейк, Владислав…список блядей. Людей, которые так никогда и не стали для него чем-то. Они были. Несколько лет назад, пока Джим наконец-то не понял, что на свете есть Джон.
Джон, который сейчас поднимает глаза, уязвленный, разбитый, но старается поберечь его, Мориарти, чувства. Губы Джима искажаются в болезненной гримасе, но Джон смотрит в свой чай, и говорит.
- Я подумал, что ты вполне мог бы… - он опять косится на него, набравшись смелости, и замолкает. Мориарти не знает, как он выглядел. Не знает.
- Нет, - голос Мориарти украдчиво-мягкий, но Джим иначе не умеет скрывать свою злость. – Нет, Джонни-бой.
Джона ломает, прежде чем он говорит, у него дрожащие пальцы. – Джим, ты что, не понимаешь, что это нормально, если ты пойдешь к ним, потому что мы с тобой никогда не сможем…
- Заткнись, Джон, - Джим рявкает, он груб, он зол, он, оказывается, вскочил на ноги и наклонился через стол к Ватсону. Но потом он видит, как руки доктора подрагивают, и замирает. Он быстро обходит стол, тянет его руки к себе, мягко прижимается к ним губами. К ладони, к тыльной ее стороне, запястью. Целует пальцы. Джим никогда не извиняется вслух. Только так.
Джон прикрывает глаза. Он умеет прощать.
Он умеет прощать, поэтому Мориарти очень прыгнуть из окна их высотки.
Он сам виноват. Виноват. Но легче ему от этого почему-то не становится.
*
Джону снится его беспомощность.
Он стонет и метается по своей половине кровати, и Джим, до этого спящий, резко садится и разворачивается к нему. Джон ворочается, тихо вскрикивает и сжимает руки в кулаки. Он пытается натянуть на себя одеяло, будто это его призрачная защита, и опять дергается, но даже нормально перевернуться не может, потому что ноги его остаются неподвижны, как извечно мертвая часть. Джим включает ночник, наклоняется, обхватывает лицо Джона руками и отчетливо, громко произносит, одновременно мягко целуя в прикрытые веки.
- Джон, это все сон. Проснись.
Джон открывает глаза резко, и Джим сейчас видит, что щеки доктора влажные целиком, и только теперь чувствует солоноватый привкус его слез на своих губах. Джон никогда не плакал. Никогда-никогда. Джим сжимает зубы, вспоминая, как он вешал на него взрывчатку. Джон не плакал даже тогда, потому что мог собой владеть.
Как же этот маленький большой человечек боялся стать немощным?
- Джон…
Джон смотрит на него затравленно, устало, глухо, и шипит сквозь зубы. – Уйди.
- Джон, это был только сон, я же…
- Выметайся. – Джон отталкивает его руками, Мориарти пытается перехватить их, но в бессильном бешенстве доктор слишком резкий. – Уйди отсюда, Джим, ради Бога, уйди, – когда голос Джона срывается, он кое-как переворачивается, выдергивает у Джима одеяло и накрывается им с головой. Мориарти поднимается на ноги, проведя по напряженной спине кончиками пальцев. Джон от прикосновения Джима только напрягается еще сильнее.
Джим смотрит на него пару секунд, а потом уходит.
*
Анри звонит опять. Он донимал Джона, поэтому через несколько часов он просто булькает где-то в Темзе, общается с рыбами. Джим не знает, знать не хочет.
Джон не выходит из спальни. Он не читает, просто молча смотрит перед собой, сцепив пальцы в замок. Джим не знает, о чем он думает. Это тяжело и больно. Глухая ненависть к себе давит его. Не дает ощутить себя.
И Джона.
- Выйдем на улицу? – предлагает Джим. Он и так знает, что Джон откажется. Ватсон молчит, даже голову не поднимает. Внутри Мориарти закипает бессильная злость. – Какого черта ты ведешь себя так, словно ты уже умер?!
- А разве не так? – спрашивает Джон. Он впервые говорит о своем состоянии в открытую, и Джим чувствует, как его заполняет холодное, беспросветное чувство.
Несколько минут они просто молчат.
- Тебе нужно завести кого-нибудь, - начинает говорить Джон, и Джим бледнеет и выпрямляется, словно натянутая струна. – Тебе нужно как-то разряжаться, отдыхать, получать удовольствие в конце концов, ну и…
- ЗАКРОЙ РОТ! – Джим резко оборачивается. Ему больно не потому, что Джон прав хоть где-то – потому что он неправ, неправ везде – а потому, что Джон сознательно выметает себя из его жизни. – Еще одно слово в этом ключе - я подорву весь Лондон, клянусь тебе!
Они оба тяжело дышат, Мориарти в отчаянии смотрит на Джона. Плечи Ватсона опустились еще больше. Он молчит, Джим испытывает потребность высказаться. Выразить то, что, он боится, Джон не может в нем прочувствовать сейчас и поэтому наверняка утонет в бездне собственного отчаяния.
Джим падает на колени перед Джоном судорожно, осторожно обнимает его колени, утыкаясь в них носом, хрипло шепчет. – Даже будь ты глухим, слепым, немым, я бы никогда в жизни…Господи, Джон, ты сума сошел, - голос его срывается. – Прости меня. Я тебя умоляю, Джон. Прости. Я скорее умру, чем захочу кого-то кроме тебя. Как ты мог подумать, что я…
Его трясет мелкой дрожью, когда мужчина опускает свою легкую ладонь ему на голову, мягко ерошит их. Он поднимает голову, ловит губами тонкие пальцы.
– Джон, Джон, я люблю тебя. Люблю, люблю, - он никогда раньше не говорил ему этого. Понадобился такой повод, чтобы сказать. Он прижимается щекой к теплой руке, ловит другую, и быстро моргает, чтобы глаза не слезились. – Джон. Я тебя очень люблю.
Он так и не осмеливается поднять глаза. Джим вздрагивает, когда Джон осторожно наклоняется к нему, цепляясь за подлокотники кресла одной рукой, неловко и чуть неуклюже целует в макушку.
- Я тоже тебя люблю.
Так они и молчали около часа, почти не меняя положение, прижавшись друг к другу. Наряду с тоской и болью к ним возвращалось уже позабытое чувство.
Чувство доверия.
Чудес не бывает. Бывают чудесные люди, которые совершают чудесные поступки.
Автор: джентельвумен
Фэндом: Шерлок (BBC)
Персонажи: Джим/Джон.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Даркфик
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Описание: Джим и Джон вместе, но Мориарти свои игры не прекращает. Однажды по вине Джима доктор Ватсон получает травму. Он никогда больше не сможет ходить.
читать дальше
Мне снятся кошмары. Вырви мне глаза,
Чтобы я не мог спать.
Чтобы я не мог спать.
- Я вернулся, - говорит Джим громко. Не кричит радостно, а мерно произносит, заполняя оглушающе тихую квартиру звуком живого голоса.
Просто чтобы Джон знал, что теперь в квартире он не один. Джим закидывает голову назад, отчетливо чувствуя в помещении атмосферу глухого, тщательно скрываемого отчаяния. Он сбрасывает обувь и направляется вглубь огромной квартиры.
Мориарти знает, что доктор может находиться только в одном месте во всем доме - в библиотеке. Там есть большое количество книг, даже телевизор, и места для того, чтобы разъезжать в кресле, предостаточно. Джон не отзывается, когда Джим его зовет, обходя все стеллажи. Любой коллекционер позавидовал бы ему, увидь он такую внушительную подборку исключительно лучшей литературы, но Мориарти охотно бы сжег все к черту, лишь бы повернуть время вспять.
Джон спит, сидя в своем инвалидном кресле, неудобно опустив голову, прижав к боку подушку, а рядом, на столике, валялась неприглядная книга в красном переплете. Мориарти плевать на пижонские обложки, если содержание приводит в трепет.
На ноги Джона наброшено темное одеяло, он сам на этом настоял, пристыженный и убитый собственным состоянием. Он отказывался даже от помощи Джима, отказывался полностью, поэтому Мориарти расставил по всей квартире поручни, чтобы Джон мог подниматься и садиться на кресло сам. Под глазами Джона пролегли тревожные тени, в уголках губ, на лбу, вокруг глаз морщинки были заметны еще больше. Джим протягивает руку к щеке Ватсона, но тут же убирает ее, прячет за спину и направляется на кухню готовить чай, пока Джон не проснулся.
В последнее время Джон не спал.
Он просыпался, дрожащий, нервный, и кошмары, которые ему снились, теперь сложно было унять. Мориарти пристрелил своего лучшего доктора потому, что тот, испробовав все методы, посоветовал отправить Джона на тот свет, «чтобы не мучился».
Впервые в жизни Джим чувствовал себя настолько беззащитным.
Они сидят на кухне, и Джон, взъерошенный после сна, отложил в сторону книгу, пока Джим уже ставил на стол чашки чая. Он ощущал на себе угнетающий мрачный взгляд и, не выдержав, обернулся.
- Что? – голос его, пусть он того не хотел, прозвучал резковато.
Джон даже не вздрагивает. Пододвигает к себе чашку чая и осторожно делает первый глоток, ощущает, как обжигает его губы, закрывает глаза.
- Я мог бы и сам сделать чай.
Мориарти садится напротив, рукава рубашки закатаны, пиджак валяется за диваном в гостиной.
- Тебе не нравится то, как его сделал я? – в любой другой момент он бы сказал что-нибудь едкое, но теперь не мог заставить себя. Вне дома он, конечно, как обычно язвил, издевался, вился и шутил.
Дошутился уже.
Предмет его самой страшной шутки сидел перед ним сейчас без какой-либо надежды на выздоровление.
Джим не мог улыбаться больше.
Джон передергивает плечами, вжимает в них голову и выглядит таким маленьким в этом огромном стуле, что Джиму хочется застрелиться.
Он бы и сделал это, если бы не знал, что Джону от этого будет только хуже.
- Просто… - Джон размешивает чай ложечкой. Джим видит, как доктор нервно подергивает уголком губ, нетерпеливо смотрит, и Ватсон, чувствуя этот взгляд, сдается быстрее. – Тебе звонили.- Он молчит достаточное количество времени, а потом говорит тише. – Анри. Какой-то.
Джим поднимает глаза на Джона и понимает, что Джон в курсе.
Анри, Мишель, Александр, Майк, Джейк, Владислав…список блядей. Людей, которые так никогда и не стали для него чем-то. Они были. Несколько лет назад, пока Джим наконец-то не понял, что на свете есть Джон.
Джон, который сейчас поднимает глаза, уязвленный, разбитый, но старается поберечь его, Мориарти, чувства. Губы Джима искажаются в болезненной гримасе, но Джон смотрит в свой чай, и говорит.
- Я подумал, что ты вполне мог бы… - он опять косится на него, набравшись смелости, и замолкает. Мориарти не знает, как он выглядел. Не знает.
- Нет, - голос Мориарти украдчиво-мягкий, но Джим иначе не умеет скрывать свою злость. – Нет, Джонни-бой.
Джона ломает, прежде чем он говорит, у него дрожащие пальцы. – Джим, ты что, не понимаешь, что это нормально, если ты пойдешь к ним, потому что мы с тобой никогда не сможем…
- Заткнись, Джон, - Джим рявкает, он груб, он зол, он, оказывается, вскочил на ноги и наклонился через стол к Ватсону. Но потом он видит, как руки доктора подрагивают, и замирает. Он быстро обходит стол, тянет его руки к себе, мягко прижимается к ним губами. К ладони, к тыльной ее стороне, запястью. Целует пальцы. Джим никогда не извиняется вслух. Только так.
Джон прикрывает глаза. Он умеет прощать.
Он умеет прощать, поэтому Мориарти очень прыгнуть из окна их высотки.
Он сам виноват. Виноват. Но легче ему от этого почему-то не становится.
*
Джону снится его беспомощность.
Он стонет и метается по своей половине кровати, и Джим, до этого спящий, резко садится и разворачивается к нему. Джон ворочается, тихо вскрикивает и сжимает руки в кулаки. Он пытается натянуть на себя одеяло, будто это его призрачная защита, и опять дергается, но даже нормально перевернуться не может, потому что ноги его остаются неподвижны, как извечно мертвая часть. Джим включает ночник, наклоняется, обхватывает лицо Джона руками и отчетливо, громко произносит, одновременно мягко целуя в прикрытые веки.
- Джон, это все сон. Проснись.
Джон открывает глаза резко, и Джим сейчас видит, что щеки доктора влажные целиком, и только теперь чувствует солоноватый привкус его слез на своих губах. Джон никогда не плакал. Никогда-никогда. Джим сжимает зубы, вспоминая, как он вешал на него взрывчатку. Джон не плакал даже тогда, потому что мог собой владеть.
Как же этот маленький большой человечек боялся стать немощным?
- Джон…
Джон смотрит на него затравленно, устало, глухо, и шипит сквозь зубы. – Уйди.
- Джон, это был только сон, я же…
- Выметайся. – Джон отталкивает его руками, Мориарти пытается перехватить их, но в бессильном бешенстве доктор слишком резкий. – Уйди отсюда, Джим, ради Бога, уйди, – когда голос Джона срывается, он кое-как переворачивается, выдергивает у Джима одеяло и накрывается им с головой. Мориарти поднимается на ноги, проведя по напряженной спине кончиками пальцев. Джон от прикосновения Джима только напрягается еще сильнее.
Джим смотрит на него пару секунд, а потом уходит.
*
Анри звонит опять. Он донимал Джона, поэтому через несколько часов он просто булькает где-то в Темзе, общается с рыбами. Джим не знает, знать не хочет.
Джон не выходит из спальни. Он не читает, просто молча смотрит перед собой, сцепив пальцы в замок. Джим не знает, о чем он думает. Это тяжело и больно. Глухая ненависть к себе давит его. Не дает ощутить себя.
И Джона.
- Выйдем на улицу? – предлагает Джим. Он и так знает, что Джон откажется. Ватсон молчит, даже голову не поднимает. Внутри Мориарти закипает бессильная злость. – Какого черта ты ведешь себя так, словно ты уже умер?!
- А разве не так? – спрашивает Джон. Он впервые говорит о своем состоянии в открытую, и Джим чувствует, как его заполняет холодное, беспросветное чувство.
Несколько минут они просто молчат.
- Тебе нужно завести кого-нибудь, - начинает говорить Джон, и Джим бледнеет и выпрямляется, словно натянутая струна. – Тебе нужно как-то разряжаться, отдыхать, получать удовольствие в конце концов, ну и…
- ЗАКРОЙ РОТ! – Джим резко оборачивается. Ему больно не потому, что Джон прав хоть где-то – потому что он неправ, неправ везде – а потому, что Джон сознательно выметает себя из его жизни. – Еще одно слово в этом ключе - я подорву весь Лондон, клянусь тебе!
Они оба тяжело дышат, Мориарти в отчаянии смотрит на Джона. Плечи Ватсона опустились еще больше. Он молчит, Джим испытывает потребность высказаться. Выразить то, что, он боится, Джон не может в нем прочувствовать сейчас и поэтому наверняка утонет в бездне собственного отчаяния.
Джим падает на колени перед Джоном судорожно, осторожно обнимает его колени, утыкаясь в них носом, хрипло шепчет. – Даже будь ты глухим, слепым, немым, я бы никогда в жизни…Господи, Джон, ты сума сошел, - голос его срывается. – Прости меня. Я тебя умоляю, Джон. Прости. Я скорее умру, чем захочу кого-то кроме тебя. Как ты мог подумать, что я…
Его трясет мелкой дрожью, когда мужчина опускает свою легкую ладонь ему на голову, мягко ерошит их. Он поднимает голову, ловит губами тонкие пальцы.
– Джон, Джон, я люблю тебя. Люблю, люблю, - он никогда раньше не говорил ему этого. Понадобился такой повод, чтобы сказать. Он прижимается щекой к теплой руке, ловит другую, и быстро моргает, чтобы глаза не слезились. – Джон. Я тебя очень люблю.
Он так и не осмеливается поднять глаза. Джим вздрагивает, когда Джон осторожно наклоняется к нему, цепляясь за подлокотники кресла одной рукой, неловко и чуть неуклюже целует в макушку.
- Я тоже тебя люблю.
Так они и молчали около часа, почти не меняя положение, прижавшись друг к другу. Наряду с тоской и болью к ним возвращалось уже позабытое чувство.
Чувство доверия.
Чудес не бывает. Бывают чудесные люди, которые совершают чудесные поступки.
@темы: Шерлок Холмс, Фанфикшн