31.08.2013 в 00:02

Пишет  Black Shepard:

Пособие по выживанию в фильме ужасов
Вот просто доставило.

1. Можешь сразу стреляться, если ты: негр, блондинка, чирлидерша.
2. Приготовься, что первые пол часа тебя будут пугать остроумные друзья, неудачно поставленные куклы, маникены, муляжи и, конечно, собственное отражение.
3. Не занимайся сексом.
4. На всякий случай даже не дрочи.
5. Все идеи, которые придут вам в голову в течении первого часа, не приведут ни к чему хорошему.
6. Незамедлительно давай профилактической пизды скептикам, паникёрам и всем тем, кто решит “пойти проверить”.
7. Никогда не возвращайся назад, если ты что-то забыл. Если это что-то важное, то никогда не говори остальным “Идите, я догоню”.
8. Никогда не возвращайся за теми, кто сказал “Идите, я догоню”.
9. Всегда оставляй что-нибудь в дверном проёме - двери имеют свойство самопроизвольно захлопываться.
10. Запомни: шкафчики с зеркальной дверцей специально придуманы для того, чтобы пугать тебя неведомой ёбаной хуйнёй, когда ты их закрываешь.
11. У мобильных телефонов есть одно интересное свойство - они бесполезны. Заряд батареи всегда обратно пропорционален силе сигнала.
12. Никогда никому не говори “Не ходи туда!”. В фильмах ужасов эту фразу принято понимать неправильно.
13. Даже не думай удрать на машине. Во-первых, она не заведётся. Во-вторых, ты несколько раз уронишь ключи.
14. Если предыдущий штамп не сработал, и машина всё-таки завелась, то не спеши радоваться - посмотри в зеркало заднего вида.
15. У кого есть пистолет, тот не умеет целиться.
16. И вообще, огнестрельное оружие в таких фильмах только для того, чтобы его роняли.
17. Ты же не из тех дураков, которые сбивают злодея с ног и тут же убегают, вместо того, чтобы его прикончить?
18. Убегая от маньяка приготовься к тому, что будешь спотыкаться на ровном месте.
19.Никогда не разделяйся с друзьями: я пойду проверю туда, ты туда, а она туда, встретимся здесь через 10 минут.
20. Сделай десять контрольных выстрелов в голову, расчлени и сожги тело убийцы, а прах раствори в кислоте - только после всех этих действий ты можешь быть уверен в том, что убийца не удивит тебя внезапным ударом в спину, а убьёт во второй части.

@темы: хD, перепост

---

- Не существует такой вещи, как жук, ни в одной твоей ладони, ни в другой. Не существует и такой вещи, как ладонь. То, что ты полагаешь жуком и ладонью, суть лишь отражения твоего осознания идей жука и ладони. Существует только идея, она существовала еще до того, как эти вещи обрели бытие. Иначе как бы они его обрели? А форма идеи, разумеется, всегда является вечной и реальной и никогда не меняется. То, что ты держишь в том, что представляется тебе твоими ладонями, суть лишь тени этой идеи. Ты разве забыл пример с пещерой, приведенный в моем "Государстве"? Перечитай его еще раз. Различие двух твоих жуков есть достаточно ясное доказательство того, что ни тот, ни другой реальными не являются. Отсюда вытекает, что исследованию доступна лишь форма или идея формы, она же есть нечто такое, о чем мы никогда не сможем узнать больше того, что уже знаем.
________________
Джозеф Хеллер "Вообрази себе картину"

@темы: <3, Литература, Цитаты

---

Странные маленькие города

Прозаичного во всем гораздо меньше, чем мне могло бы показаться.
Я учусь в Остроге первую неделю, а уже могу сказать вот что: большая часть города вполне сошла бы за декорацию для магической сказки. Тут есть заброшки, замечательная академия, спрятанные за листвой домики и психбольница. Рядом с ней я и живу, кстати. В двухэтажном доме живет семь девушек, включая меня и мою чудесную соседку Таню. Она классная - третьекурсница с украинской филологии. В соседних комнатах живут английские филологи постарше, которые без труда отдали мне свои же вещи, конспекты и прочее, что нужно начинающему филологу. Кое-что уже успело пригодиться. Из минусов жилья могу назвать довольно неприятное "проходная комната". Но к этому так привыкаешь, что даже возмущаться не хочется. Кровать у меня большая, одеяло теплое, стол есть и полочки небольшие - тоже. Таня кормит меня печеньем. Мама говорит, что я похудела. Хочу записаться на волейбол или танцы, они засчитываются как физ-ра. А то нулевой парой во вторник у меня физкультура - а у тех, кто на кружке, другое расписание.
Учусь много. Даже отличницы называют меня ботаном, но если это надо, чтобы не слететь по стипендии, мне не сложно. Не сошлась с учителем украинского языка, но надеюсь, что долго сходиться не придется. Год я могу его выдержать вполне. Стала старостой подгруппы, все звонят и спрашивают, как делать домашку.
Хотела пойти на радио, но все места заняты. Подумала, решила поискать-послушать радио онлайн, чтобы набраться опыта. А позже, может, через год-два, уже и свою волну пущу. Торопиться мне некуда.
Очень устаю, это правда. Но я куплю себе в аптеке таблетки прописанные, чтобы полегче входить в ритм, а то голова болит все время. Сложно сходиться с кучей людей. Городок маленький, тут все не злые, но очень гомофобны и религиозны. Нам даже на первое сентября подарили всем Библии. Филологам на английском.

@музыка: The Borgias Main Title

@темы: Житие мое

---

Аристотель же был ученым-первопроходцем, написавшим больше научных трудов, чем имелось в его распоряжении для исследовательской работы. Среди многого, что он узнал к концу жизни, было и то, что не знает он куда больше.
____
Джозеф Хеллер "Вообрази себе картину"

@темы: Литература, Цитаты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Словами просто не передать, как я благодарна лету за прохладу и серое небо. Ну просто, блин, находка для тоскующего по осени.
Бегала вчера кросс. Бегу я, бегу - а за мной собаки. Перешла на быстрый шаг, они за мной. Остановилась, обернулась - а их там штук семь разных полов и возрастов - они тоже остановились. Беспалевно так смотрят вокруг, типа, Шо, ты беги, беги. В конце концов мне надоело, и я просто сказала им что-то типа "Чуваки, хватит, дайте побегать". Они пристыженно опустили головы и свернули в другую сторону. Странные ребята.
Прибежала, на улице - градусов 16. В ванне - Орест. Че делать, че делать. Приняла душ на улице. Холодный. ХОЛОДНЮЩИЙ.
Валялась, отогревалась.
Сегодня мама за общагу махнула в Острог узнать. Прочитала список моих предметов на первый курс. Фонетика, грамматика, латынь, украинский, английский (да ладно? х) ), право, ИНФОРМАТИКА, блять. ИНФОРМАТИКА. Боже, дай мне ума. Я так туп в информатике. Дерек, пожалуй, недалеко ушел. Только он оборотень, а я просто слегка хромаю на голову.
Мама купит мне гамбургер. В мире нет ничего лучше фастфуда.

@музыка: Ben Cocks - So cold

@темы: Чьи это хорошенькие глазки плавают у меня в чае?, Житие мое

---

Мы упадем на дно океана

В завершение архива, а то чего-то я не кинула это сюда.
Название: Мы упадем на дно океана
Автор: джентельвумен
Фэндом: Шерлок
Персонажи: Джим Мориарти/Джон Ватсон
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Психология, AU
Описание: «Упавшими в море» называли тех, кто был не от мира сего. И всем казалось, что Джим – вот такой, подлинно ненормальный, темный, плавно-быстрый, в этом море и остался. Мориарти не отвечал – думал про себя, что у него не море, а океан.

Жить на Краю Земли прекрасно. Если быть достаточно удачливым, чтобы выйти в не дурную погоду, можно увидеть потрясающий вид на океан. Мальчишки из местной школы постоянно играют неподалеку от берега, сбрасывая неудобные пиджаки, растягиваясь на плоских камнях и смеясь. Они очень любят солнце, тепло, дни, когда нет дождя. И выползают на улицу, довольные, согревая узкие еще, угловатые плечи, размахивая лентами, потрепанными учебниками и дерясь портфелями. Иногда они прогуливают воскресную службу, чтобы посмотреть на потрепанный, не всегда красивого вида корабль, подплывающий к бухте.
Джим живет в большом доме, таком ветхом, что, говорят, последняя горничная, которая уволилась оттуда, сломала ногу из-за старой лестницы. Говорят еще, что Джим ее толкнул, но ни доказательств, ни опровержений у них нет, а земля только слухом и полнится. Поэтому еще говорят, что он не гуляет с ними из-за того, что очень гордый. Они наблюдают за ним, перешептываются, когда он стоит наверху лестницы в зале, низменно спокойный и отрешенный. Он опирается ладонями о перила, еще недостаточно взрослый, чтобы остальные принимали иррациональную серьезность парня не как попытку выделиться. Но иногда он смотрит – «вот так!» - говорят дети, прижимая ладонь ко рту и насмешливо улыбаясь – и понятно, что Мориарти просто «свалился в море».
«Упавшими в море» называли тех, кто был не от мира сего. И всем казалось, что Джим – вот такой, подлинно ненормальный, темный, плавно-быстрый, в этом море и остался. Мориарти не отвечал – думал про себя, что у него не море, а океан.
Он бродил по берегу тогда, когда становилось очень ветрено и холодно. Он запахивался в слишком длинный для него плащ (подаренный, наверное, какими-то родственниками, которые и в глаза его не видели, смеются девочки в столовой), прыгая с камня на камень и поднимаясь все выше, к утесу. Иногда он поскальзывался, особенно если был дождь, скатывался с камня, обдирая кожу. Его никто не останавливал, его никто не дергал и не звал погулять с собой. Некоторое время Джим всегда молча сидел, в той же позе, в которой упал, застывшим взглядом смотря на выступившую на бледности кровь, а потом поднимался и шел дальше. Иногда – продолжал прыгать. Все дразнят Джима, когда его нет, и он дразнит всех, когда появляется рядом. Когда нет взрослых, Мориарти улыбается, но никому его улыбка не нравится. Джим очень любит читать стихи. Когда он гулял морем один, растопырив руки, следом за ним всегда шли слова. Иногда выученные им из детских книг, иногда – судя по прыгающему ритму и не всегда присутствующей рифме – созданные им же.
Как-то раз у маленькой белокурой Бетти был пожар. Она с родителями и братом были в гостях, а потому никто из людей не пострадал. Исчезла собака, Банти, но в завалах потухающего дома ее не нашли. Возможно, ее не было в то время там, и она убежала, но родители Бетти всегда запирали дверь, прежде чем уйти.
Джим подошел к ней на перемене, улыбаясь, и она подняла заплаканные глаза (Бетти очень, очень любила свою собаку), ожидая утешений.
- Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом, - мурлычет Джим, проходя мимо и не заговаривая с ней, хотя его взгляд в короткое мгновение – всего одно – был направлен на нее, - тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом.
Он повторяет этот стих на переменах и выстукивает мотивчик карандашиком на уроках, и все молча слушают. Учителя не понимают, вернее, понимают не сразу. На просьбы замолчать Мориарти послушно затихает, качая ногой. Его хотят отвести домой, но родители Джима появляются так редко, что он в глазах окружающих всегда был единственным обитателем своего дома.
Только когда Бетти уже выходит из школы, то видит Джима, цепляющегося за забор, ступающего по оббитому парапету. Увидев ее, он чуть улыбается, но уже мягче, не так, как на переменах.
- Твои родители заперли ее в доме, Бетти, и она сгорела, - и, довольно разведя руки, читает. – Раз! Раз! Раз! Раз! И огонь…погас!
Дети ненавидят Джима.
Когда Джим был младше, он очень хотел исповедаться, но был слишком маленьким. Он с таким трепетом ждал первой исповеди, боясь, что забудет какие-то свои грехи, что завел небольшую тетрадь, чтобы записывать их туда. Он писал их каждый день, спрятавшись в углу своей комнаты, больше похожей на келью. К моменту, когда его допустили к священнику, Джим принес с собой громадную стопку тетрадей. Священник изумленно уставился на него, рассмеялся, ероша темные волосы, и покачал головой. Джим нахмурился и поднял на него недоверчиво-разочарованный взгляд.
- Вы не будете читать?
- В таком юном возрасте не бывает смертных грехов, - ответил мужчина. Джим разочарованно выдохнул и качнул головой.
- Вы ошибаетесь.
Но тетради забрал.
Дети называют его Джимом, взрослые – Джеймсом. И никогда наоборот.
*
Ватсоны приезжают из Пензанса. В этом городке бетона и перегородок больше, чем людей, а известен он только двумя химиками, так что Мориарти даже не надо делать вид, что ему скучно. На его зевок Джон отвечает спокойно-веселым взглядом, говорящим «я потому и приехал сюда». И Джим понимает, что теперь будет очень тесно.
Ватсон в его жизни не появляется как нежный, робкий цветок. Не появляется как мечта в его снах. Джима, вообще-то, воротит от его светлого праведного взгляда. Он бы повесил его за нимб, натыкав в глаза сорванные с крыльев перья.
Отец Джима обещает съездить с ним в город, если тот будет себя хорошо вести, и мальчик сидит за столом, разглаживая салфетку перед тем, как приняться завтракать. Слышится треск, грохот и звон. Под ноги Джиму катится камень, а в разбитом окне маячит Джон, широко вытаращив глаза. Покрасневший после бега, с взъерошенными волосами и нервно стискивающий в руках рогатку.
И Джим ругается. Ругается, смотря прямо в тянущие тоскливой синевой глаза, говоря какую-то чепуху. Которую никогда бы не сказал в другой ситуации.
Его отец не злится на него и не злится на Ватсона, но он злится на ругань. Плотно сжимает губы, поднимается со стола.
- Поможешь сегодня матери, - говорит он, а Джим в бессильной ненависти смотрит на Джона. Тот виновато закусывает губу, цепляется за подоконник с той стороны и щурится.
- Я…я тоже помогу тебе, - говорит он осторожно, и брюнет поднимает глаза к потолку.
Они вместе развешивают белье на заднем дворе, и Мориарти смотрит на силуэт вытянувшегося с полотенцем в руках Ватсона сквозь белую, светящуюся солнцем простыню. Он представляет, как она бы облепила его тело, как живое существо, сжала и давила, пока тот не задохнулся бы, а кости под тонкой кожей не сломались.
Когда Джон выглядывает из-за чертового куска ткани и улыбается, Джиму этого очень хочется.

Темнота в груди Джима всегда была чернее, чем у других, и пусть даже такое было сомнительно чисто логично. Джима не рвало ненавистью и злостью, не разрывало на куски. Он легко и просто синхронизировался, слился с темнотой, и та нежно гладила его нутро, баюкая и удерживая лучше материнской нежности или отцовского поощрения. Эта тьма является морем, его океаном, его всем. Джим часто лежит в настоящем, раскинув руки, чувствуя, как холодная вода обволакивает его. Он даже не плавает – так и парит в вязкости, ленясь даже двинуть рукой, смотря в потемневшее небо. Его океан насыщает его, делает сильнее, и Джим всегда очень резко выскакивает из воды, почти не ежась от холода, будто в немом оцепенении. Он никогда не болеет, хотя одежда, одетая наспех, не греет, а согревается он только в доме, прячась по углам и выглядывая в окно на далекую, но близкую гладь. Он не болеет - океан любит его.
Ватсон лезет везде, куда только может. Он лезет в то, что всегда было слишком…его. При этом он не становится Джимом, не кажется ему даже немного похожим, даже самую малость. Он остается светлым до режущей яркости в глазах, отвратительно веселым и живым, что хочется удавить. Ватсон стоит в церкви рядом со священником и улыбается, держит в руках маленькую Библию, и Мориарти испытывает к нему странную, глухую ненависть. Джон бродит во время дождя на берегу, не одевшись толком, только с идиотским синим шарфом вокруг шеи, и почти полностью повторяет его же, Джима, маршрут. Он не спотыкается, потому что не прыгает по камням, а водит вдоль них пальцами, оставляя влажный след отпечатков. Он бредет к утесу, и Мориарти задерживает дыхание, смотря на него, продвигаясь вперед, и думает, что дальше он не пойдет. Джон идет. Он идет дальше, дальше – к самому краю, даже дальше, чем ступает Джим. Трава под ногами Джима тихо шелестит, но вокруг ветер, и его не слышно. Мориарти смотрит в его спину и на его пошатывающийся от ветра силуэт и думает, что так – толкнуть – и все. Он останавливается вровень с ним, зная, что свалиться сейчас можно запросто, и прячет руки в карманы пальто. Прохладные пальцы касаются одной его руки, Джон крепко обхватывает его ладонь, все еще смотря на бушующую воду. Джим сжимает губы, те искажаются, но руку не выдергивает. Пальто и шарф подрагивают на ветру. Джон улыбается.
Во всем, что любит, Джим видит тягостное молчание, триумф мрачной красоты и безымянную вечность. Ватсон любит все то, что любит он, но совсем не так. Джим очень хочет показать ему, как надо. Ватсон обожает, раскрыв руки, распахнув глаза, внимательно смотря. Джон слишком часто пользуется открытыми позами и жестами, и Джиму очень хочется дать ему ситуацию, из которой он не найдет выхода.

Он осознает, что Джон хорош только тогда, когда он рядом. Когда нет Мориарти, Ватсон обесцвечивается и становится почти некрасивым. Впервые, когда Джим это осознает, у него захватывает дух. Джон читает в библиотеке стоя (где взял книгу – там и замер у окна), чуть ссутулившись, и голос его звучит тихо-тихо, знакомым шелестом травы. Мориарти подходит к нему, останавливается по другую сторону окна и тянет, завороженно-восторженно глядя на него:
- Как тебя ни называть, мышке кошкой не бывать.
Джон смеется, и этот смех кажется Джиму тревожным осознанием.
*
Они играют в дурацкие игры, сидя у моря, и каждый раз, когда Джон проигрывает, Джим протыкает его кожу иголкой. Иголка тонкая, кровь выступает мелкими капельками, и Ватсон не возражает. Джим говорит всегда меньше, чем Джон, но иногда они просто молчат. Джон называет его не «Джим» и не «Джеймс». Его обращение немного похоже на «Джиймс», и это смешно.
- Что значит «упавший в море»? – спрашивает он, морщась и закусывая губу.
- Сумасшедший.
Джон молчит, Джим поддевает краешком иголки выступившую каплю крови. Джон держит ладонь кверху, устроив ее на коленях Джима, а носком ботинка зарывается в гальку. Этот звук успокаивает.
- Я тоже хочу упасть в море.
Мориарти замирает, а потом медленно проводит большим пальцем вдоль капли, растирая ее по бледной, открытой ему ладони, и оставляет красноватый след.
Если океан дает ему силу жить, может, он убьет Джона?

Он недолго думает и приглашает его к месту, где купается сам. Джим решает просто посмотреть, понаблюдать. Вокруг светло, но на солнце то и дело набегают тучи и создают причудливые тени и узоры на песке. Мориарти засматривается на них, а когда поднимает голову – замирает.
Джон лежит в воде точно так же, как и он сотни и десятки раз до этого. Он лежит, и тени делают его бледное тело еще белее. Солнечный свет играет на узкой груди, на едва выступающих ребрах, смешным пятном горит на кончике носа. Джон лежит с закрытыми глазами, как человек, который очень долго этого ждал. Джим всегда лежит с раскрытыми. Его охватывает злость, ревность, смешанные с жадным восторгом. Бледное раскинутое тело, клок неба в вечной черноте. Сколько в черноте тайны, Джон, не боишься, что тебя утянет на дно? Единственное светлое пятнышко в холодной безграничности. Вода окутывает Джима, когда тот входит, не таясь. Джон не вздрагивает, и хищность Мориарти медленно расползается черными щупальцами под воду.
Когда он топит Джона, тот слабо вырывается, барахтаясь в воде, и Джим смотрит на него с нежной завороженностью. Первые несколько мгновений брызги взлетают в воздух, ведь Ватсон этого не ожидал. Проходит пару секунд с момента, как Джим впился в его плечи и шею, и Джон замирает. Джим держит его под водой, и лицо Ватсона находится под ней целиком. Джон смотрит на него широко распахнутыми глазами, и не двигается – внимательно за ним наблюдает, как часть океана, часть его самого, низменное и необходимое. Джим понимает, что не может дышать, будто под водой держат его. Губы Ватсона расслабленно приоткрыты, и заметна линия белых зубов в алой влажности рта. Джим наклоняется. Его собственное отражение в воде медленно накладывается на лицо Джона, и то, что он видит, это чудное, странное слияние – самое красивое, что Мориарти когда-либо видел. Он тяжело дышит, скользит рукой в воду, накрывает затылок и поднимает вверх, держа за плечо. Джон в его руках холодный, и Мориарти дрожит сам, когда чувствует прикосновение холодных рук. За Джоном шумит океан, под Джоном шумит океан, в руках Джеймса океан.
Джон не сбегает.
Они не уходят, и Джон прижимается спиной к его груди, глядя на море. Ладонь опять покоится на колене Джима, чуть подрагивая – так двигают кистью люди, которые слушают любимую мелодию. Крупные капли собираются на кончиках его прядей, и Джим ловит их языком.
Джон в его руках тихий и спокойный. Джим кладет ладонь ему на шею, поглаживая и понемногу согревается, ютясь под слоями одежды. Джон даже не поворачивается к нему, но когда Джим погружается в полудрему, слышит тихое, шипящее, сливающееся с ветром:
- Спи ты, спи ты, спать пора.
Детям спится до утра.

В конце концов, так и должно быть.
Дно океана приняло, впитало и растворило их.

@темы: Шерлок Холмс, Фанфикшн

---

Двенадцать минут, незаконченная глава

Больше продолжать не буду, но пусть валяется. Немного сумасшедших Молли, Ирэн, Шерлока.

Часть третья. Шерлок Холмс
Его звали Шерлок, и Джон поначалу даже улыбнулся, решив, что это такое забавное прозвище или сочетание имен. Гарри покачала головой, сказала, что это имя и, хотя Холмсы – довольно уважаемая семья, следует держаться от этого мальчика подальше. Джон слушал ее невнимательно, грея ладони у камина и размышляя о том, можно ли заманить какую-нибудь огненную фею к себе в комнату и не сожжет ли она тогда все его книжки.
Джон часто ходил к мистеру Лестрейду, а потом заметил, что и этот Шерлок тоже ходит туда. Они сталкивались всего несколько раз, и каждый раз образ младшего члена семейства Холмс закреплялся в голове все сильнее.
Шерлок всегда был одет очень красиво – Джон заметил это потому, что изначально вместо человека видел идеально выглаженный темно-серый костюмчик. Потом он увидел измученное бледное лицо с плотно поджатыми губами, упрямо суженные глаза – вид у кудрявого мальчишки был довольно высокомерным, несмотря на синяки под глазами и впалые щеки. Все проходили мимо, но как-то раз Джон упустил перед Шерлоком свои тетрадки (не совсем случайно, потому что ему хотелось познакомиться, но заговорить первым с человеком он не мог), и тот бросил на него взгляд. И Джон увидел, какими глазами обладал этот человек. Он видел недетское отчаяние, плещущееся на их глубине, и потому, вероятно, заинтересовался им еще больше – но уже как человеком, а не явлением. Джон не мог понять взрослой боли в чужих глазах, потому что не был в состоянии решить даже за себя, однако любопытствовал не на шутку. Ему случалось видеть, как Холмс прижимал дрожащие длинные пальцы к вискам и закрывал глаза, подаваясь вперед, незамеченный никем из персонала. Джону иногда казалось, что дети психологам кажутся личностями такими же маленькими, будто разрезанными наполовину.
- Все дело в том, что они не всматриваются, - сказал как-то Шерлок, когда граница не_дружбы между детьми перешла в крепкую симпатию и желание общаться, выискивать в одном то, чего не хватало другому, - они смотрят на пол и видят пол. Если бы они только напряглись, если бы просто слегка отвлеклись от мишуры, забивающей им голову…понимаешь?
Джон не знал, что такое мишура, но кивнул.
Шерлок Холмс был умен – умен до той степени, до которой, возможно, никто не был. Он знал настолько много, что его знания выплескивались из него, рвали ему сознание, голову, понимание того, что есть и чего нет. Шерлок, еще мальчишка, понимал и с легкостью пропускал сквозь себя то, что не могли понять взрослые – данные, теории, догмы и положения – и научился игнорировать их. Тогда мир, материальный для большинства, стал для него нематериальным, а то, что он воспринимал как полу-шутливые тени, выползло из своих нор. Шерлок не спал, потому что чувствовал мягкое прикосновение острой волосатой лапки к запястью, чувствовал шорохи существ, ползающих и извивающихся по одеяло, слышал клацанье челюстей, пальцев, странных конечностей, слышал шорохи и звуки. Иногда он спал, конечно, это было главной причиной, по которой Майкрофт (брат Шерлока) отправил его сюда, но сны были отвратительными. Шерлок видел тех, кого никогда не увидят другие, потому что не могут продрать сонные глазенки. Заключенный в ловушку собственного ума, он рвался наружу и одновременно забирался все глубже и глубже внутрь. Шерлок был тщеславен, горд и не по-детски самолюбив, но до определенной меры. Ему постоянно болела голова, и Джон вычитал в библиотеке пару способов снять головная боль, и практиковался на нем. Шерлок говорил, что ему легче, но Джон не знал, говорит ли он правду.
Шерлок вел себя одинаково дружески-снисходительно, повторяя без конца, что люди отвратительны. Но как-то раз к двери напротив, пока они сидели на скамейке у кабинета мистера Лестрейда, пришло два пациента, и Холмс вздрогнул, будто увидел что-то крайне страшное. Джон перевел взгляд на девушек, которые сидели там, и быстро моргнул.
Они казались забавными карикатурами, обе.
Одна из девушек была младше с виду, но поначалу Джон решил, что она взрослая – она и так была постарше них – по тому, как она держала себя. Это была брюнетка, настолько худая, что даже Шерлок с его вечным отсутствующим скорбным видом казался полноватым. Она была одета настолько взросло, что это казалось маленьким обьемным шаржем на серьезную самодостаточную женщину, любящую внимание мужчин. Тонкие, словно искусственно сделанные, руки не находили себе места – то теребили край короткой юбки, обнажающей острые коленки и мертво-бледную кожу, то были сцеплены в замок, то поправляли оборку на одежде подруги. Ярко-крашеные губы, кажущиеся невероятно большими на фоне маленького лица, были изогнуты в улыбке – но Джону оно показалось подобием гримасы. Ключицы выступали так сильно, что хотелось их потрогать и проверить, можно ли их отделить от тела легко или это только кажется. Джон услышал, как другая девушка окликнула ее «Ирэн», и узнал имя первой.
Ирэн была помешана на внешнем облике, и анорексия была ее культом, ее божеством, ее Аной. Она жила в красивой комнате с мебелью, отделанной в светлые тона, и таяла в этом мирке, невероятно маленькая и слабая. Веер ребер выделялся даже сквозь тонкую майку или кофту, когда она потягивалась и выгибалась. Ирэн носила темную одежду, делающую ее старше, она тонула в этой одежде, и ее часто тоже не было там, где она должна была быть, только одежда приходила на встречи и небрежно покачивалась и кивала красивой шляпкой. Любимым занятием Ирэн было сидение перед зеркалом и долгое и пристальное рассматривание своего отражения в поисках недостатков. Если бы собственная рука или глаз в один день показались ей некрасивыми, она бы избавилась от них немедленно.
Рука, накрывшая крошечную ладонь Адлер, была полнее, здоровее с виду, даже как-то молочно-нежной, как у маленького ребенка. Джон перевел взгляд на девушку, которую звали Молли – если верить буковкам на браслете. Молли была одета как куколка, хотя ей, наверное, было так же, как и Майкрофту – в это время заканчивают институты. И, тем не менее, Молли робко посматривала на собственные волосы в зеркало, оправляла пышное платье, сделанное будто на большую игрушку, выдергивала лишние ниточки из него и покусывала кончик ногтя. У нее были огромные карие глаза, и смотрела на окружающее она с такой странной смесью боли и живого интереса, что невозможно было наудивляться.
Молли очень любила собак, и кошек, и крошечных птичек, и больших птичек, и рыбок (которые поярче – те и лучше), и пауков, и даже гусениц – она подолгу могла рассматривать разную живность, не двигаясь, и иногда только пыталась с ними заговорить. Инфантильность Молли стала тревожить родителей поздно, и неумение позаботиться о себе превратилось в патологию, которую девушка лечить не хотела. Мир нравился ей, мир улыбался ей, поэтому Молли болтала ногами в воздухе, задевая красивыми лакированными туфельками скользкий пол, и сжимала в левой руке маленькую куколку, словно не могла наиграться.
Молли подошла к Шерлоку через минут пять созерцания: открыто-наивная, и Джон даже сжался, опасаясь резкой вспышки гнева со стороны своего друга. Но Шерлок посмотрел на девочку спокойно, с легкой тоской, которую Хупер все равно не заметила. Вручив Джону куклу, она придвинулась к Шерлока и улыбнулась.
- Я хотела принести тебе конфет, но у меня не получилось. Но если ты хочешь, мы сходим в кондитерскую попозже, - предложила она, краснея и даже не пытаясь подавить отчаянно-глуповатую улыбку. – У меня есть деньги.
- Нет, Молли, спасибо, - ответил Шерлок, подвигаясь, чтобы девочка села рядом. Холмс был напряжен, плечи его практически не двигались, словно не были способны на это анатомически, но Хупер он не нагрубил. Девочка, впрочем, и так расстроилась – она смотрела на мальчишку преданными глазами, и Ватсон невольно сжал губы, опасаясь, как бы чего-то не случилось. – У меня болят зубы.
- О, - Молли широко распахнула глаза и кивнула, тут же поморщившись. – Тебя теперь поведут к врачу. Шерлок, скажи им, чтобы не вели тебя к миссис Оффэр, она ужасно больно лечит, и эта ее страшная вж-ж-жик машинка… - ее слова были сплошным потоком, и Холмс, казалось, слушал ее, но Джон видел по плотно сцепленным зубам, как тот напряжен, а по остекленевшему взгляду то, как он задумался. Молли говорила недолго – выплеснув эмоции и увидев единственного человека, на которого она смотрела с таким отчаянным восторгом, она затихла, зажмурилась и прикрыла глаза. Понемногу она слегка склонилась и оперлась о Холмса плечом, задремав. Никто не смотрел на них, но Джон таращился на эту картину во все глаза.
- Мне казалось, ты собиралась с этим завязать, - начал тем временем Шерлок. А так как коридор был не совсем крохотным, то голос он чуть повысил, чтобы Ирэн услышала его более чем хорошо.
- Тебе казалось, - тут же отозвалась она, улыбаясь и поглядывая на него исподлобья. Джон нахмурился, вскинулся и фыркнул. Заговорить первым он не мог, и Шерлок по привычке уже спросил:
- Что?
- Молли же спит.
- Она не проснется пока что, - ответил Холмс равнодушно. И, увидев, как разозлился Джон, пожалевший девочку, пояснил. – Так не впервые. Если она спит, разбудить ее нельзя. Она…Соня.
Только когда они ушли, мальчишка дал волю своей дрожи. Дверь захлопнулась за Ирэн, Молли увидела своего консультирующего врача и чмокнула его в щеку – и тогда Шерлок согнулся, впиваясь пальцами в свои волосы и закрывая глаза. Джон видел, как оскалился он, выпуская злобу в «никуда». Он придвинулся к Шерлоку, коснулся его плеча своим, но Холмс отбросил его руку от своей, и тут же зажмурился, задрожал, едва не заскулил. Дежурная посмотрела на них настороженно, и Джон замер, не зная, как взрослые отреагируют не такое их поведение. Только когда она отвернулась, светловолосый вцепился в руку своего друга и потащил его прочь, в уборную. Рядом с умывальниками всегда были крошечные диванчики, на которых сидели курящие посетители или работники, и туда-то Джон усадил Шерлока, попробовав умыть.
- Это отвратительно, противно, страшно, ненормально, гадко, Джон, Джон, Джонджонджонджонджон... - просипел мальчишка, наклоняясь. Влажные волосы прилипли к умытому лицу, губы не дрожали, но сам Шерлок будто бы очень сильно мерз. Джон не мог не сидеть у его ног, и только несмело поглаживал открытые ладони подушечками пальцев. Он не спрашивал, потому что картина была и впрямь пугающей. Ведь так же, наверное, смотрели друг на друга другие пациенты...
Каждый считает себя здоровым и смотрит на других, решив, что они больные. Так неужели все в мире больны или наоборот - здоровы?
Джон никогда ни о чем не спрашивал, и Шерлок успокаивался. Дышал тяжело, не говорил ни слова. И только потом, выходя, бросил сухо:
- Сложно разговаривать с Ирэн. Вместо лица у нее черное зеркало.
- Мне не смотреть на нее? - уточнил Ватсон. Шерлок поморщился.
- Ты смотришь, я вижу. Это ничего. С Молли же просто невозможно.
Дверь скрипнула, Джон не успел задать вопрос, а его друг добавил, говоря тише:
- У нее в глазах вставлены спички. Чтобы не спала.
*

@темы: Шерлок Холмс, Фанфикшн

---

на город опустилось нечто
и в наступившей тишине
закрой глаза сказала мама
пойди и всем закрой глаза
©

@темы: <3, Цитаты

---

Заголовок ищо за 2012, но. но О_о

В Бельгії студентам-хлопцям заборонили одягати сукню через зґвалтування

Рішення про заборону хлопцям одягатися в жіночі речі запропонував один з університетів Брюсселю після того, як один з їхніх студентів став жертвою групового зґвалтування. До цього часу в бельгійських ВИШах діяла студентська традиція, згідно з якою новачки, які прагнули вступити в братства, мусять прийти на посвяту в вечірній сукні. Як повідомляє "The Sun", студент-першокурсник у сукні йшов на посвяту, коли його спіймала група хлопців та по-черзі зґвалтували його. Директори університетів дійшли згоди, що потрібно заборонити таке перевдягання, оскільки воно провокує злочинців. Однак таке рішення не сподобалося міністру освіти Бруно Де Ліллю. "Таке враження, що вчена рада звинуватила самого потерпілого в тому, що його зґвалтували. Це поганий сигнал для наших вихованців. А як бути із транссексуалами, які навчаються в наших університетах? Їм теж доведеться змиритися?" - Заявив міністр. Поліція Брюсселю поки розшукує зловмисників, які напали на студента в сукні.

@темы: Пиздец, ?, smth new, што

---

Я это блять сделала!

Название: Все дело в музыке
Автор: джентельвумен
Фэндом: Начало
Персонажи: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: Нецензурная лексика, афтар любит ебанутость
Описание: Артура ранили, и сквозь полубред сновидений проходят точки-воспоминания знакомства с имитатором.

Когда Имс подтягивает его ближе к себе, заставляя зашипеть сквозь зубы и насадиться на член глубже, резче, сильнее, Артур не сдерживает тихого, но упрямого вздоха. Имс под ним - горячий, потрясающий, Имс - пульсирующий теплом. Имс сам - сплошной ком жара, со сбитым ритмом сердце, гоняющее в Артуре кровь. Артур не сдерживается и ерзает, чувствуя его в себе, руки с шершавыми, но аккуратными пальцами - на бедрах, взгляд Имса - на своем лице, и смотрит на имитатора, опираясь о его грудь ладонями. Прохладный воздух чуть охлаждает влажную от пота спину.

Лампочка в этой комнате перегорела, и все, что он может делать - это угадывать знакомые черты в тусклом свете, пробивающимся сквозь заколоченные окна. Артур не может вспомнить, почему они спрятаны, будто в ящике, а свет липнет к стенам противными желтыми пятнами.

Мышцы перекатываются под его прикосновением, губы мужчины - влажные, изогнутые в легкой улыбке, и координатор не выдерживает и стонет, пытаясь двигаться быстрее. Руки удерживают его на месте, и Артур проходится ногтями вдоль контуров татуировки на плече - он ожидает ощутить привычную гладкость кожи, но чувствует почему-то выпуклость, странную и непонятную, будто...

Имс тянет его за волосы лениво, неторопливо, но почему-то необычайно сильно, Артур подается назад, разжимая пальцы на плече, и с трудом, сквозь пелену удовольствия и полубреда, продолжает смутную, неясную мысль, которая бьется в висках набатом.

Будто кто-то копошится внутри.

Имс хищно облизывается, и Артура ведет от одного вида кончика языка, скользнувшего вдоль нижней губы. Он отвлекается, его подминают под себя, и координатор прогибается, чувствуя соприкосновение с влажной простыней, борясь со странно вспыхнувшим чувством омерзения. Ему приходится вцепиться в плечи имитатора, обхватить бедрами за пояс, и Имс входит в него опять, затапливая странные мысли собой, заливая их вязким ощущением удовольствия. Артур касается его сильных плеч, спины, слепо целует и ощущает под пальцами все те же контуры, удерживает руки чуть дольше, подстраиваясь под движения Имса, и понимает, что выпуклый ком чего-то медленно передвинулся под кожей имитатора к его, Артура, второй ладони. Артур быстро-быстро моргает, справляясь со странным удушающим ужасом, пытаясь отогнать наваждение, и понимает, что весь Имс - тело, покрытое мертвым двигающимся изнутри налетом, который скрыт пленкой из тонкой кожи. Когда координатор осмеливается откинуться на подушки и открыть глаза, он видит, что глаза Имса - глаза огромной чудовищной мухи, и они никак не двигаются, словно устремлены прямо на него.

От Имса остались широкие крылья носа и пухлые губы, и Артур испуганно хрипит и бьется, чувствуя мужчину на себе раскаленным металлом и затапливающим глотку огнем, когда имитатор - или то, что могло бы быть им - склоняется к нему и прижимается к губам.

Не ласково, не грубо даже - голодно. Жаждуще.

И Артур липнет к нему как слащеная бумага, барахтается в простынях, которых все почему-то все больше, а где-то на периферии сознания заливается-разливается вдоль стен заевшая пластинка Coldplay.

Он просыпается толчками, рвано, и образ Имса - чудовищного, страшного, уродливого не_Имса - еще несколько минут не растворяется перед глазами.

*

Все когда-нибудь были новичками. Артур - тоже.

Он всегда имел пристрастие к оружию, и имеет до сих пор. Но тогда его мания граничила с безвкусицей, с параноидальной верой в то, что количество пушек прямо связано с его безопасностью.

Каждый человек, который бродит по краю обрыва, испытывает смешанное желание свалиться вниз, на скалы - и все же оказаться от этого места как можно дальше. Цену разных граней координатор знает давно; он ласкает пальцами заокругленные уголки тотема, чтобы успокоиться. Он хочет нарваться - на шальную пулю, на дурного врага, чтобы кровь бурлила - и вместе с тем он безумно хочет спрятаться, залечь на дно.

В тот раз он был зол. Он уже провернул несколько удачных операций в одиночку, к нему уже начинали присматриваться, и он сам начинал поглядывать на себя в зеркале исподлобья, почти одобрительно. И тут дело в Филадельфии обернулось полнейшим провалом - когда он открыл глаза и выскочил из номера потенциальной "жертвы", едва не забыв прихватить с собой СОНАР от боязни попасться, то заметил мелькнувший рукав пиджака, исчезающий за поворотом. И обозлился.

Артур выслеживал его долго - так долго, что в конце концов поверил в то, что его эфемерный злодей может находиться в угрюмом здании-коробке - тюрьме. Он шел и знал свою конечную цель. Эта самая цель мурлыкала что-то прямо в тюремное радио, которое, искажая его голос, все равно передавало интонацию и тембр и разносилось на всю территорию.

- Так-то, ребятки, кто не ленится - тому каша без комков попадается и под задницей все мягко стелится! - весело произнес мужской голос,- а теперь с нами Ванда Джексон и ее великолепнейшая...

Артур вздрогнул, отгоняя этот голос от себя как будто тот был опасным. А тот был - забрался в уши, скользнул вдоль позвоночника, вызывая слабую дрожь. И Артур пошел дальше - чем неувереннее становился, тем прямее была спина.
И только увидев Имса воочию, онемел и уставился долгим и тоскливым взлядом - совсем не таким грозным, каким хотелось поначалу. В голове было только какое-то нелепое "красивый". Неряшливый, на подбородке красовались крошки от какого-то пирога, волосы взьерошены, неаккуратно выбрит - и все же красивый.

Артур спохватился, оскалился, вцепился было в пистолет и услышал щелчок.

- Когда будешь пялить мужика, постарайся сделать это вне тюрьмы, дорогуша, - протянул мужчина, заставив его побагроветь от стыда. - И по сторонам смотри. Они, знаешь ли, не для красоты существуют.
Артур все молчал, краснел и пялился, злился на себя и сжимал пистолет во влажной ладони.

- Я пришел убить тебя, - начал он как ребенок, как гребанный мститель из дешевого фильма, и Имс довольно крутанулся на покореженном стуле.

- А я оказался таким классным! - и, не удержав равновесия, пошатнулся и едва не грохнулся.

Артур покосился на стопку дисков на панели, облизнулся, приметив свалившийся рядом с чашкой кофе диск Wye Oak.
- Дженн Уоснер? - переспросил хрипло и сам себе удивился. А Имс все улыбался, широко-широко, и Артур думал о том, что он, может быть, и правда ничего.

- И Энди Стэк.
Ну точно классный.

*

Он просто шагал. Ноги утопали в вязкой мягкости грязи под ногами, шагать было тяжело. Артур был в кроссовках - отметил это удивленно, про себя, потому что даже во снах был одет идеально.
В нос ударил отвратительный тошнотворный запах, но не сплошной - к нему примешивались десятки разных, и ни один из них не был хотя бы терпимым - словно разом кто включил подачу дряни на всю катушку.

Координатор пошатнулся, услышав гуляющий по сплошному коридору гул, отступил в сторону и оперся ладонью о стену. Стенку. Приоткрыл рот, подавляя рвотный рефлекс, хватанул воздуха, ткнулся носом в собственный рукав и выдохнул, пытаясь перебить запах. Стена была эластичной, горячей и влажной. Странные выступающие линии, слабо напоминающие рельефные узоры, проходились острием от середины стенки до верхушки, куда Артур уже не доставал. Подсознательно, сквозь медленное осознание, до него дошло, что это ребра. Некоторые были изломаны, и мужчина поспешно отдернул руку.

В спину резко ударил теплый поток гнилого воздуха, или что-то несуществующее и эфемерное - полость, в которой находился Артур, была неимоверно длинной. Он знать не знал существ с таким бедным и идиотским внутренним миром, надавил на виски пальцами, пытаясь выбраться, и посмотрел назад - туда, откуда пришел слабый, но неприятный удар. Все вспыхнуло - резко, пошатнулось, извернулось, свернулось, и Артур закашлялся.

Закашлялся, прижался ладонью к животу и осмотрелся. Комната была пустой, он сидел на кровати, но щекочущее ощущение изнутри не прошло. Кто-то заботливо или любопытно оглаживал его маленькими ручонками. Царапал, подцепливал все коготками, медленно выдирая по куску. Координатор зашипел, когда нечто стало подниматься к голове, медленно, но верно доводя до исступления противным давлением. Артур поднялся, зашагал по незнакомому коридору на незнакомую кухню, распахнул несколько полочек сразу. Ощущение копошения в мозгу он выдержать не мог и не хотел - вздрогнул от отвращения, приоткрыл рот и поморщился брезгливо и раздраженно, чувствуя скребущееся ощущение вдоль стенок черепа. Быстро моргнул, испугавшись возможной боли, нащупал тесак - и к моменту, когда почему-то боль отдалась оглушительно сильно не только в мозгу, но и в боку, вогнал лезвие себе в сердце.

Он проснулся - и не увидел ничего. Проморгался, попытался отогнать ощущение странных прикосновений к коже, облизнул сухие губы и отключился опять.

*

Спустя два года они встретились в Брюсселе на светском мероприятии. Артур сразу заметил Имса - тот всегда одевался очень ярко, вел себя вызывающе, и невозможно было его не увидеть. Рубашки непонятных цветов как бы отражали все его невежество, но координатору пришло в голову, что это просто шутовство. Имс будто смеялся. Всем своим неряшливым видом, покупая дорогущие аляповатые шмотки, издевался и бросал вызов. Артуру каждый рад думалось, что он мог бы его принять.

Координатор общался с группой мужчин, вникая только в отдельные фразы, а Имс крутился вокруг староватой зажиточной дамы. Лицо у нее было словно подтянуто невидимыми нитями назад, натягивая кожу, и Артур подумал, что, пожалуй, она очень богатая. Мало кто тратит столько денег на операции. Зато ее видок явно говорил - нынче Имс кое-кого облапошит. Мужчина фыркнул, опустил было глаза запоздало - и они столкнулись взглядами. Имитатор почти не изменился в лице, но Артур готов был поклясться, что глаза у того чуть сверкнули.

Артур распрощался со своими собеседниками и вышел - "проветриться". Сам пригласил Имса, подтолкнул поговорить, понадеявшись, что такое немое приглашение не останется проигнорированным. Имс вышел следом, и они оказались снаружи, за углом дома, у широкой стены, увитой и огражденной зеленью. Оба прислонились к широким колоннам, друг напротив друга. Имс заговорил первым.

- А-а-артур, - произнес гортанно, заставив координатора облизнуться, - все так же изображаешь сухаря?

- Если ты огорчен проигрышем и пытаешься меня задеть, постарайся еще раз, - сухо бросил мужчина, но от тихого, почти веселого фырканья не удержался.

Иногда они пересекались, разговаривали, но именно виделись во второй раз. На этот раз Артур обыграл Имса - первый вытащил компромат из старенького влиятельного бизнесмена, и сам же прострелил голову имитатору. Ему даже показалось тогда, что Имс и с простреленной головой смотрел прямо на него, но ощущение быстро исчезло.

Этот, настоящий, реальный Имс, потянулся.

- Брось, детка, у большого дяди Имса есть чем себя развлечь, - бодро отозвался Имс, и Артур скептически хмыкнул.

- Такие развлечения заразят тебя пенсией, - ответил, прикусил язык. Имс расхохотался, оперся всей спиной о колонну. Артур заметил след ярко-красной помады в уголке губ и чуть нахмурился. Он ощутил неприятную, темную глухоту в груди. Как росчерк крови.

- Это самое трогательное проявление ревности в моей жизни, пупсик, - бодро заявил Имс словно полушутя, но Артур чутко уловил, что сама поза имитатора стала чуть более...выжидающей. Координатор выпрямился, отстранился от колонны, подставился маленькой полоске света, щуря глаза.

- Засунь свои мечты себе в... подальше, Имс, - фыркнул он, покосился на мужчину, - странно, как твои работодатели не пытаются свернуть тебе шею.

- Бедный мальчик Арти, никакой свободы языку и нраву! Я просто жутко харизматичный джентльмен, - иронично отозвался Имс, и Артур невольно усмехнулся.

- Бандитского склада ума тип.

- Возможно, - легко согласились с ним, и Артур как-то не сразу сообразил, что Имс почему-то аж придвинулся. Теплое дыхание обожгло щеку, и Артур осознал, что даже толком сообразить не может, как быть. Будто смотрел со стороны. Не было волнения. - Но иногда и задницей рискнуть не жаль...

- ...если есть ради чего, - тихо произнес координатор, протянув руку к лицу Имса. Красное пятно на губах раздражало и мешало, и Артур мазнул вдоль него пальцами, но неудачно, и растер его дальше, вдоль смуглой кожи. Задел подушечками щетину, торопливо убрал пальцы, запоздало сообразив, насколько интимно это выглядело со стороны.

Имс рывком дернул его на себя, и Артура словно разбудило и вывело из равновесия резкое и быстрое движение. Рефлекторно он дернулся, потянулся за пистолетом, но руку перехватили, зажали у колонны, и координатор со странной ясностью подумал о том, что прижиматься к ней спиной с навалившимся на тебя телом тяжело. Чуть поднял голову, глотнул воздуха наконец - и наткнулся на полные губы. Имс не улыбался - в таком суматошном поцелуе и рассмотреть было сложно, но Артур чувствовал - скользнул к рукам, потянул нагло за галстук на себя. Целоваться с Имсом было хорошо (хотя и колючее было ощущение из-за щетины) - лучше, чем можно было бы представить. Артур давился его напором, но сам упрямо придвинулся, обхватил за шею и мстительно прикусил нижнюю губу, ощутил хватку на волосах и возмущенно затрепыхался. Потом надавил на затылок ладонью, угубил поцелуй, и влажность чужого рта выбила почву из-под ног. Он сам потянул Имса на себя, выдохнув рвано и ощутив наконец необходимую опору.

- Или для кого, - закончил имитатор, и улыбался теперь. Артур видел - смягченные черты выступали в тени, а губы были еще красивее. - Теперь ты тоже станешь пенсионером.

- Ну и дрянь, - брякнул Артур, слабо толкнул Имса в грудь. Тот засмеялся, отступил, и координатор увидел окончательно растертый розоватый след в изгибе губ.

- Я тоже скучал, Арти, - сказал низким голосом, словно издеваясь, и мужчину бросило в дрожь. - Пойду хвататься за свою пенсию, - и ушел.

Почему-то победителем координатор себя не чувствовал. Закрыл глаза, облизнул губы и побрел в уборную.
Красный ему определенно не пойдет.

*

На этот раз никто не причиняет ему вред - и Артур, увидев странную сидящую процессию в центре комнаты, бледнеет. Ариадна, Имс, Кобб - трое напротив него. Имс - прямо глаза в глаза...если бы мог. У них всех шеи будто сломаны, и головы склонены так, будто они устали и опустили глаза, или сами по себе они - цветы, закрывшиеся на ночь. Безжизненно устроенные тела у изголовья.

Мягко и нежно переливается Вивальди.

Когда Артур хмурится, шумно выдыхает, вспоминая, что это все сон и нелепость, что быть-то такого не может, Ариадна шевелится. В руках у нее пистолет. Она склоняет голову в сторону, та нелепо болтается, и девушка замирает. Потом хватает заряженный пистолет, тычет им себе в лицо, жмет на курок. Не может сделать это сразу, палец соскальзывает, и Артур не додумывается отвернуться.

На месиво, оставшееся от лица Ариадны, он не смотрит. Сам двинуться не может - что-то сковало его по рукам и ногам - и чувствует, как капли чужой крови попадают на руку и почему-то вызывают дрожь - будто он, Артур, мерзнет.

Кобб тянется через Имса к пистолету, который Ариадна уронила себе на колени, и двигается так, словно сам он - на шарнирах. Артура пробирает ужас и глухое отчаяние, когда Доминик прижимает дуло к виску и разносит себе половину головы. Артур не знает, почему не может полностью ощущать все сейчас, но рад, что не чувствует запаха.

Когда приходит очередь Имса, координатор дышит загнанно. Это сон, его просто ранили, он бредит, бредит, бредит... голова имитатора склонена как раз на бок, и все его лицо обращено к Артуру. Имс напоминает сломанную куклу, Артур хрипит. Мужчина вдруг приоткрывает глаза и смотрит на Артура бессмыленно, будто никто не сидит перед ними. Он тоже ведет себя как заводной механизм. Размыкает губы и заталкивает дуло в рот. И смотрит длинным слепым взглядом на Артура - сквозь Артура.

Его кровь очень горячая.

*

Почему-то у большинства момент становления отношений искренне сходился с этапом "секс". Как-то все у Артура было не как у людей.

Они оба были наняты для одной цели разными работодателями. Дело плевое - повлиять на старого политика-маразматика, разрушить часть сознания и заставить забыть кое-что очень важное, но ставки были очень высокими.

Когда Артур влетел в номер к своему потенциальному сопернику с явным намерением прострелить ему голову, то услышал щелчок и увернулся только чудом. Ваза за спиной с грохотом разбилась, и мужчина прищурился и дернулся в сторону.

- Черт возьми, Артур! - воскликнул его враг голосом Имса, и координатор мысленно застонал, - судьбе определенно не нравится наш тандем. Как насчет дружеского перепихона во имя справедливости?

- Отьебись, Имс, - зашипел Артур, внимательно смотря на него. Имс был одет целиком, даже пуговицы застегнул почти все - значит, ждал.

На него смотрела одна пустая глазница пистолета Имса; имитатор такой щедростью тоже не был обделен. Двумя. От мании на оружие Артур так и не отошел до конца.

- Напичкаем друг друга свинцом и полюбовно располземся по гробам? - лениво предложил Имс. Артур проворонил момент, когда тот вскинул руку с пистолетом выше, к его плечу, и отпрыгнул в следующий момент. Он оказался за огромным старым стулом, обитым дорогущей тканью (пижон чертов, он же на пару дней притащился, зачем столько роскоши?), и оттуда-то и принялся палить.

Именно что палить - не целиться даже. Не сразу, но накатило понимание, что все это не на самом деле - а так, будто глупая шутка. Имс не пытался его задеть и терпеливо дожидался со своего укрытия, когда до Артура дойдет.

Координатору пришло в голову, что сегодня же первое апреля.

Артуру даже противно было изображать этот театр. Понемногу, когда заканчивались патроны, перестреливаться стало уже неинтересно. Ни шума, ни крика - грязная, разбитая комната, растрепанный Имс. И Артур - будто даже не запачкался.

- Ты это зачем устроил? - зашипел Артур, не выходя из своего укрытия и швыряя пистолет на ковер. Имс вскинул бровь, повернулся к окну спиной.

- За нами наблюдали, пупсик. Ни дня без вуайеристов, - пробормотал он озабоченно. Артур глухо засмеялся, понимая теперь - плечо в порядке, потому что так надо. Потому что Имс захотел.

- Тебя сожрут, - предположил он. Имс отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

- Альтруизм в наше время не ценится, - и тут же посерьезнел, выпрямился, - у нас не много времени. Так что, лапушка, если тебе надо выпить, или поговорить с дядей Имсом, или вдруг сходить в душ - вперед.

- Есть хочу, - сознался Артур несчастно - так торопился на убийство, что не успел перекусить. Имс хохотнул, взглянул в окно из-за шторки и облизнул губы. В углу комнаты, рядом с кроватью, стоял поднос - единственное место, которое не простреливалось и не наблюдалось. Артур оперся ладонями о пол, выползая из-за стула и взглянул на Имса снизу вверх.

Сидели, ели бутерброды, а потом пустились в бега.

*

Боль постепенно отступала, и Артура больше не мучили кошмары. Сны были не снами - полубредовыми видениями, контролировать которые он почти не мог.

Все сны почему-то сводились к Имсу.

Координатор обнаружил, что стоит у окна. Оглянулся назад - его старая квартира в Нью-Йорке, которую он не посещал давно. Многоэтажка, с которой открывался приличный вид на неживой город с тысячами огней. Артур любил большие города, любил за ними наблюдать. Но во сне что-то было не так: весь город наблюдал за ним.

Имс всегда дарил Артуру то картину Блейка, то Уотерхауза, какие-то статуэтки черт знает откуда. Они могли быть как запредельно дорогими, так и ничего не стоящими. И все это добро было оставлено изящной, красивой, но свалкой - слишком нарядно, слишком изящно и слишком много.

На этот раз Имс подарил Артуру нечто совершенно иное.

Огни внизу шевелились и вспыхивали, светящиеся в ночной темноте окна мигали, гасли и тут же опять зажигались - словно искусственные неорганизованные светлячки. Координатор стоял в тени - в его квартире свет не зажигали.

Артур прижался щекой к холодному окну, и по леденящему, холодному ощущению смутно осознал, что зима.

Нью-Йорк был громким городом - а теперь был громче обычного. Казалось, что это пышущая жаром звезда, которая перед своим исчезновением должна взорваться, вспыхнуть ярче, чем когда-либо.

Люди внизу мельтешили нечеткими маленькими пятнами, машины смывались в один сплошной яркий поток, а Артур смотрел, и ему казалось, что глаза вот-вот выжжет от такого обилия цветов. Где-то, как сквозь туман и полубред, послышался вой полицейской машины. Люди зашевелились, послышался звук удара и взрыв. После - скорая помощь. Почему-то в голову пришла мысль о давней детской игре в мафию.

Глаза заныли, Артур зажмурился, а когда распахнул их - не было ни единого огонька. На миг даже показалось, что глаза не выдержали и ослепли - хоть выколи ты их. Ни луны, ни звезд, ни огоньков.

Город засыпает.

А потом - прямо из темноты - самоцветы взрывов. Целые сплошные здания вдруг выплескивали задержанное на несколько секунд-минут свет, энергию, огонь. Заполыхало, вспыхнуло одно здание - и от него, по диагонали, следующее. Артур не считал, но видел, что все происходило не за секунды, а за мгновения. Приоткрыл рот, изумленно распахнул глаза, оперся ладонями о стекло, оставляя след от пальцев.

Здания взрывались не все, как могло показаться ему, ослепшему от удивления и шока - взрывались некоторые. Одна диагональ, другая, соединяющая их сеть из троих зданий - буква "А", ускользающая яркой вспышкой из мертвого города. Лучшая авторская картина.

Музыка - неясная, на этот раз нечеткая - заиграла, заставила координатора вскинуться, дернуться вместе со взрывом. Это был выброс - сообразил он наконец, когда пол под ним стал осыпаться.

*

Судя по количеству антисептика, который Имс вылил на него, имитатор сам не знает, как надо приводить его в порядок. Артур пялится в потолок мутными глазами и чувствует боль в простреленном боку. Во сне боль была приглушенной, а в этой конкретной реальности Имс чуть не наваливается на него, заглядывая в глаза. Противная музыка давит на мозги, и Артур слышит что-то не в пример громкое, шумное и слишком динамическое.

- Что за хрень, - бормочет он, зажимает потяжелевшими руками уши. Имс рядом расслабляется, смеется.

- С пробуждением, камикадзе, - музыка перестает играть, - это One Republic.

- Пиздец, - произносит Артур. Даже сейчас ругаться неприятно - слова застревают на языке, и ему кажется, будто он наглотался грязи. - Сколько я провалялся?

- Полдня, - ровно отвечает имитатор, опять садясь рядом. Кровать прогибается под его весом, Артур заставляет себя поднять глаза на мужчину. - Ты, пупсик, стойкий ебанутый оловяный солдатик. Схуяли ты пополз выполнять такое дело?
Артур молчит, скользнув по имитатору уставшим взглядом.

- Зато справился, - сипло отвечает наконец. Имс подносит стакан с водой к его рту, и координатор пьет неторопливо, но допивает до конца.

- Я тут, типа, все равно гость, - вякает Имс, Артур морщится, - притащился - твоя дохлая очаровательная тушка истекает кровью. Но раз уж я тут ползал в твоей крови и слышал стоны сквозь сон, то могу предложить альтернативу.

- А? - спросил глухо Артур, с трудом соображая.

- Еще раз полезешь так справляться - лично уебу, - миролюбиво заключил Имс. Артур спорить не стал.

- Мне снилось, что... - он вдруг усмехается, вспоминая сон,- ты взорвал Нью Йорк для меня.

- Да вы тщеславны, батенька, - хохочет Имс, и Артур наконец слышит в его голосе облегчение.
Потом он идет в ванную, чтобы умыться, вспоминает первые сны, и его рвет - он цепляется за батарею рядом с унитазом, дрожит и слышит хлопок двери.

- Дурной сон был? - спрашивает Имс шутливо, и Артур чувствует, как тот ошивается рядом, решая, куда деть руки.

- Отвратительнейший, - сознается он, выпрямляется, - поцелуешь меня?

- Зубы почистишь - и поцелую, - обещает Имс, хохочет, увидев обиженное лицо Артура. Координатор трет щеки, отгоняя наваждение, и смотрит на то, как Имс лично сгребает все шампуни, гели, включает душ и регулирует воду. Прямо Артуру в глаза с подоконника смотрит какой-то унылый, вылепленный из черт знает чего голый китаец. Дорогой, наверное. Осуждающе смотрит, и Артур отворачивает статуэтку лицом к окну.

Спустя часа два, когда они оба отмылись и поели, пытаясь устроиться так, чтобы Артуру было удобно, Имс притягивает его к себе большой теплой рукой, и координатор утыкается ему в плечо, сонно бурчит что-то бессвязное. Он так боялся опять спать, что долго вертел в руке тотем, чтобы понять, не спит ли.

Имс что-то ворчит и ворчит, и Артур чувствует медленно отпускающее его тревожное состояние, когда тот наконец затихает. Координатор закрывает глаза, погружаясь в ленивую полудрему - спать ему больше не хочется.

- Когда ты впервые обыграл меня, - вдруг подает голос Имс, и Артур приоткрывает глаза, - ты пришел позже и ушел позже. У меня было время рассмотреть твою расчудесную еврейскую мордашку.

Артур пытается понять, к чему этот разговор, ерзает, и чувствует успокаивающее тепло ладони сквозь ткань.

О. Имс видел его спящим. Артур хмурится, поднимает глаза, косится на небритый подбородок Имса.

Тогда он вышел из сна слишком резко, будто его вытолкнули. Информатор должен был проснуться спустя минуты три, времени было в обрез. Артур покосился на сидение рядом, провел ладонью вдоль него, испытывая удивление. Будто сидел рядом кто. Имс, когда он пришел, спал напротив. Его не было, а губы почему-то были теплые, будто зацелованные, и Артур смутно тянулся к странному эфемерному ощущению, которое все не уходило. Потом поезд резко затормозил, и ему пришлось в спешке убегать.

- Вот ублюдок, - возмущается он праведно, и Имс под боком безбожно ржет, ероша влажные черные волосы.

- Как знать, как знать, - смеется он, и щеку Артура обжигает теплом его дыхания.

@темы: начала, Фанфикшн

---

лапушка (2:45) :
устал я так что-то, что вырубает х.х
ганнябал ганнябалыч (2:48) :
иди спать оо
лапушка (2:48) :
хд ползи если только
лапушка (2:48) :
ваще меня размазалоо
ганнябал ганнябалыч (2:48) :
по стенке?хд
лапушка (2:48) :
я масло бля хд
лапушка (2:49) :
*бред несет, лег и лежит*
лапушка (2:49) :
я
лапушка (2:49) :
- галактика
лапушка (2:49) :
во
лапушка (2:49) :
хд
лапушка (2:49) :
*спит*
ганнябал ганнябалыч (2:49) :
*ржет как идиот*ХДДДДДДДД
я тебя люблю хд
лапушка (2:50) :
я знаю хд я тебя тоже хдд

@темы: хD, <3, Аська, Люди, Цитаты

---

Вы замечали, что на стандартный вопрос «Как дела?» один человек отвечает «Нормально» или «Все в порядке», а другой начинает многословно расписывать все свои тридцать три несчастья? Почему это у одних в жизни все время что-то плохое случается, о чем все окружающие узнают незамедлительно, а другие молча, в гордом одиночестве борются точно с такими же трудностями, не обременяя других своими проблемами? Как показывает практика, количество бед и несчастий, достающихся на долю каждого человека примерно одинаково. В среднем, каждые 3 - 5 лет что-то в нашей жизни случается: стареют родители, взрослеют дети, впадая в очередной возрастной кризис, изнашиваются машины, надоедает любимая работа. Но когда очередной жалобщик - манипулятор жалобно просит вас принять участие в решении его проблем, вы как-то об этом равенстве всех перед лицом судьбы забываете и бросаетесь на помощь.

(с) Психология

@темы: !, Люди, Цитаты

---

я просто нисмог <3

18.01.2012 в 22:32

Пишет  Inception Team:

Презентация от Inception Team

@темы: хD, начала, перепост

---

Я отверг то, что ненавидел, но не нашел предмета любви, и потому делал вид, что ничто в мире любви не заслуживает.
*
И я вдруг чувствую: мы - одно тело, одна душа. Если сейчас она исчезнет, от меня останется половина. Будь я не столь рассудочен и самодоволен, до меня дошло бы, что этот обморочный ужас - любовь. Я же принял его за желание. Отвез ее домой и раздел.
*
Ухмылка. - И знаешь? - Он вцепился в дверцу. - Не ходи в зал ожидания.
И захлопнул дверцу, так ловко, словно заранее подготовился. Я быстро открыл ее и, высунувшись, крикнул ему вслед:
- Куда-куда?
Он обернулся, но не ответил, только махнул рукой. Толпа на Трафальгар-сквер поглотила его. Эта улыбка не шла у меня из головы. Она маскировала брешь, то, что он оставил при себе, финальную фразу, загадку. Зал ожидания, зал ожидания, зал ожидания; я повторял это снова и снова, пока не наступила ночь.
*
- Я знаю, что это такое, когда уезжают. Неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой, и вот ты плюешь на все. И говоришь себе: бинго, это жизнь, так уж она устроена. Так уж устроена эта глупая жизнь. Как будто не теряешь что-то навсегда.
- Я не забуду тебя. Никогда не забуду.
- Забудешь. И я тебя тоже.
*
Если что-нибудь и может причинить ей боль, так это молчание. А я хотел, чтобы ей стало больно.
*
Ибо вместе с прохладой весенней ночи в меня все глубже проникала мысль, что движим я вовсе не сердцем, а вкусом, что превращаю собственную смерть в сенсацию, в символ, в теорему. Я хотел не просто погибнуть, но погибнуть как Меркуцио. Умереть, чтобы помнили; а истинную смерть, истинное самоубийство необходимо постигает забвение.
*
- Вы хорошо знаете Германию?
- Германию нельзя знать. Можно только мириться с ее существованием.
- А Бах? С ним так тяжело смириться?
- Я не сужу о народе по его гениям. Я сужу о нем по национальным особенностям. Древние греки умели над собой смеяться. Римляне - нет. Именно поэтому Франция - культурная страна, а Испания - некультурная. Поэтому я прощаю евреям и англосаксам их бесчисленные недостатки.
_____
Джон Фаулз "Волхв"

@темы: Литература, Цитаты

---

ОБЯЗАННОСТИ КОТА ПО ДОМУ

1. Кот должен защищать человека от комнатных растений.
2. Кот постоянно должен поддерживать человека в форме, заставляя его непрестанно двигаться по квартире, нагибаться, собирая ручки, карандаши, носки и т. д.
3. Кот должен крепко держать зубами ручку или карандаш, пока человек пытается писать.
4. Кот постоянно должен проводить ревизию в холодильнике, даже если человек этого не хочет. Если он не хочет, значит, что - то там прячет, и с этим что - то следует хорошенько разобраться, а потом уж призвать к ответу самого человека.
5. Кот должен ночью каждый час проверять, не заползла ли под одеяло человеку какая-нибудь змея.
6. Кот время от времени должен тренировать себя на случай непредвиденного циркового выступления. Для этого он должен периодически устраивать полеты под куполом дома, прыжки с гардины на люстру и обратно, всевозможные запрыгивания.
7. Кот должен помогать человеку стелить постель, внимательно наблюдая, чтобы под простыней не оказалось никаких предметов.
8. Кот должен помнить, что сон для человека это пустая трата времени, поэтому, завидев спящего человека, необходимо тут же его разбудить, прыгнув ему на живот, а еще лучше на голову.
9. Кот должен отгонять от человека плохие сны. Если кот заметит, что человек ворочается в постели, он непременно должен прыгнуть человеку на голову и начать отгонять дурные сны и кошмары.
10. Кот должен каждое утро напоминать человеку старую пословицу: "кто рано встает, тому Бог дает". И чем раньше встанет человек, тем больше ему (а заодно и коту) даст Бог.
11. Кот должен делиться с человеком всем, что у него есть. Постоянно отдавать часть меха на утепление одежды и пола и выкидывать половину еды из чашки.
12. Кот должен петь песни, чтобы доставлять человеку радость. Даже если песни грустные.
13. Кот должен проверять, по какой причине кто - то не закрыл шкаф или тумбочку и не задвинул ящик.
14. Кот должен знать, что лежит во всех коробках и пакетах. И на личном опыте убедиться, насколько там удобно и хорошо находиться.
15. Кот должен во время сна человека заглушать наружный шум, громко урча под ухом.
16. Кот должен отсыпаться за человека, всех его родственников, друзей и соседей вместе взятых.

@темы: хD

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Каждый раз, когда скучно, ищу рядом продукты/предметы с тупыми названиями и придумываю к ним такую же ебанутую рифму, типа: "Мещерские росы" - гоптанец утконоса, масло "Крестьянское" - ебашит под ирландскую, а цейлонский чай "акбар" - кран нога кефир комар


(с)

@темы: хD, Люди

---

Иногда человек жалуется очень много. У всех нас есть люди, которые жалуются так, что ты уже не знаешь куда деваться. Кто-то, может, сам таким человеком является.
Еще есть те, кто пишет круглосуточно, стоит тебе только зайти. Или звонят. Или пытаются быть рядом с тобой, когда ты ходишь гулять, и это напоминает манию. Еще есть люди, которые хотят встретиться с тобой настойчиво, живут они в одной с тобой стране или в другой.
Понемногу жалобы и нытье превращаются в обязанность, которую ты тихо ненавидишь. Ты уже знаешь, что если будет возможность состыковаться с этими людьми, они начнут висеть на тебе и говорить о том, как им плохо и какой мир несправедливый, хотя нет никакой несправедливости - все проблемы в том, как они этот мир воспринимают. Меняется сама модель взаимоотношений - из дружеских они превращаются в странный договор о продаже и продаже, потому что покупать тебя и твои проблемы такие люди не хотят. Ты просто приобрел амебу, которая выгрызает из тебя все хорошее настроение. И вот тогда-то ты начинаешь ненавидеть этих людей, ненавидеть эфемерные проблемы и беды, и чувствуешь себя так, словно ты подписался на работу, за которую тебе никто не платит, а потом швырнет в лицо оскорбление или пресловутое "Я тебе не нужен". Но суть-то в том, что и ты этому человеку не нужен - ему нужна жилетка, нужен платок, чаша для его слез, молчаливая вещь, которая только и будет внемлить им. Таким людям надо записать несколько успокаивающих фраз и включать их, когда у них все якобы плохо.
И ты сидишь и думаешь, что - вот оно, случай сказать "я устал от тебя". А потом понимаешь, что забота об этом "ком-то" превратилась в такую же грызущую изнутри, но потребность. Потому что если человеку плохо или он не капает на мозги, тебе кажется, что он скончался где-нибудь в углу. Эти люди делают зависимых безмозглых деток не только из себя, но и приписывают тебе роль общей мамочки, сплошного огромного куска пирога, от которого все берут по чуть-чуть, капая на мозги.

Если я когда-нибудь превращусь в нытика, я уеду куда-нибудь далеко на остров, пока не начну любить все, начиная от песчинки и заканчивая бананами и туземцами, и только потом вернусь к людям.
Назойливость, нытье - враг любых отношений. Л Ю Б Ы Х.

@темы: Пиздец, Прибереги нервы для старческого маразма, што, Люди

---

- И что ты будешь делать со своим даром?
- Убивать тех, кто смеется над слабыми. И укрощать властных мужчин.
- ...мы не можем позволить ей жить.
_______
Византия

@темы: хD, Цитаты