Dragon Hunter

[dosvidosfantasy]

Вчера написалось. Случайно. Просто музыку включила. Но я очень довольна почему-то.
Но после написания такого очень сильно устаешь, нервы-то обнажаешь.
Автор: Шошанна
Фэндом: D.Gray-man
Персонажи: Канда/Лави.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма, ER (Established Relationship), Слэш (яой)
Предупреждения: OOC
Статус: закончен
Саммари: обычно под Новый Год умирал он.
Примечания автора:
Эта песня написана под влиянием творения Klaus Badelt - Lotus. Собственно, под нее лучше всего и читать фанфик.
Не претендую ни на что, просто села и прочувствовала.
Лави никогда не встречал Новый Год.
Это очередная жизнь, очередное имя и очередная смерть. Ведь куда деваются все предыдущие его имена? Умирают, и все. Так впору сломаться любому. Старик говорил, что мозг – идеальная вещь для интеллектуального использования, но старик есть старик. Ведь стоит добавить чуть больше усилий, чем нужно – и нет сознания. Сознание и осознание – вещи такие похожие. А нужно ли осознание О-Р-У-Д-И-Ю?
Нет, не нужно.
Обычно под Новый Год умирал он. Каждый Новый Год кто-то кому-то дарит подарки. А он приносил каждому году себя. Мертвого себя, мертвое прошлое как подарок будущему. Эта привычка так устоялась, что…
Что и сейчас, уже почувствовав прохладной рукой теплую, приятную поверхность, он понял. Изменять традициям не стоит.
Просто иногда умирает не имя, а весь он.


В отчете искателей говорилось только, что «историк Лави умер во время исполнения задания». Не историк. Не экзорцист.
Ведь можно было написать просто «Лави».
И пальцы захотелось сжать, да так, чтобы аж заскрипела, захрипела бумага, почти как человек, а потом – разорвать. Канда это и сделал, а после разжал пальцы, опустив руку, и поймал взгляд удивленный. Искатель уставший, чумазый, грязный, с большими воспаленными глазами – не спал. Или плакал.
Они все по Лави рыдали.
Шагая обманчиво твердым шагом мимо Линали, Канда услышал, как та, опускаясь на пол и утыкаясь носом в колени, бормочет еле слышно: «у него же были такие красивые глаза».
И вправду, удивляется Канда, красивые.
Как же тут помнить, красивые или нет? Он обладал ВСЕМ Лави. А по отдельности не воспринимал. Вот, всецело его. А отдельно – чей угодно. Глупости какие.
У Лави были очень красивые глаза. А у Линали плечи. И волосы. А сейчас она плечи царапает, волосы грязные, взъерошенные, а сама задыхается от истерики. Вот так вот просто. Нет глаз – нет другой красоты.
Нет Лави – никого нет.


Книгочея отправили на поиски дракона. Самого настоящего дракона, который, как говорилось, должен бы умереть, да только он все жив был. Где-то в Египте, говорилось в отчете, целые деревушки и города были сожжены подчистую – пустыня сплошная.
У Канды тоже теперь где-то там была пустыня. А в той пустыне – глаза. Зеленые и внимательные.
Видимо, дракон действительно был. И не исключительным оказался Историк младший, раз его тоже сравняли с землей. А он и не был особенным. Так, орудие. С глазами красивыми. И смехом дурацким, звонким и пронизывающим. Канда ведь помнил – впервые засмеялся ему на ухо рыжий так, что захотелось тут же сбежать. Смех тот говорил: а я все-е-е про тебя знаю. Никого не подпускаешь.
А меня подпустишь.
И смех сейчас не оставлял Канду, стучал в висках, нарастал и заставлял смотреть взглядом невидящим в стену. И говорил этот смех, этот чертов заразительный смех: а я все-е-е про тебя знаю. Я ушел.
И никого больше нету для тебя. Знай это, Юу. Меня нет, а смех мой есть. Сходи сума, Юу.

Когда он наконец сумел четко видеть картинку перед собой, он уже ехал в поезде на очередное задание. Забавно как. И главное как прозаично! Вот, он, Канда, едет в поезде. А Лави где-то на драконе. Мертвый Лави на мертвом драконе.
И ничуть не смешно.


В самую ночь, ночь на Новый Год, лил дождь. Это был нетипичный Новый Год, это была нетипичная погода. Он сам, Канда, не походил на типичного счастливого человека. Ни на кого не походил. И сейчас, в пляске дикой, в бешеной пляске с акума, он отмечал Новый Год с Лави. Мертвым Лави, с которым воздух делили поровну даже сейчас. Весь Лави был в том ветре, ерошащем его волосы, весь Лави был в том сбивчивом дыхании и ранах жгучих. Рука уже болела, тело ныло, а Канда бы бил в исступлении и по скале, и даже Муген готов был уничтожить, стереть в пепел, а потом кулаками бить, да так бить, чтобы не помогла регенерация. Никакая регенерация. Почем живет тело регенерированное, когда душа уже не просто надломлена, а разорвана. Калека моральный, он слабее калеки физического.
Не способен ни на что потому что.
Бить бы просто кулаками перед собой, разбить костяшки пальцев. Пока не исчезнет лицо его. И глаза.

Акума давно были уничтожены, а кровь бурлила до сих пор, стучал в висках смех Лави, как будто бой продолжался.
Канда пожалел, что не схватил Миранду с собой. Так бы взял за волосы и заставил бы раз за разом оживлять чертовых уродцев. На что он вообще годен, как не на уничтожение? А кого уничтожать – врагов Ордена или себя – разница какая, черт подери? Орудию ведь не обязательно обладать о_с_о_з_н_а_н_и_е_м?

Услышав где-то над ухом шорох, Канда вздохнул тяжело и вытер лоб тыльной стороной ладони, обернулся медленно. Почему и не умереть, раз сломано что-то? Да только вместо смеха леденящего и типичного, тошнотворно-банального «я убью тебя, экзорцист» его чуть не сносит в сторону, волосы черные, растрепанные лезут в глаза, совсем рядом раздается хлопанье крыльев, а спину чуть не обожгло от пламени, явившегося из ниоткуда. Приходится поднапрячь последние нервы, обернуться резко и отскочить. И ткнуть наугад катаной, отчего тут же раздался оглушительный рев, да такой, что, будь мечнику не все равно, он бы уши зажал. Да только плевать было, в самом деле.
Мощный дракон только-только приземлился наземь, едва заметно передернув сильными крыльями. Будто из кошмара и из сказки одновременно явившийся. Молодой, с чертовски красивой темной чешуей с отливом синим, на миг язык раздвоенный высунувший и глазами сверкающий. Животное издало тихий звук, схожий с мурлыканьем, и Канда чуть вздрогнул, наблюдая за выражением драконьей морды. А глаза-то!..
Точно такие же, как и у человека, восседающего верхом на дивном существе. Ярко-зеленые, широко распахнутые. На миг брюнет потерял опору под ногами и пошатнулся, увидев знакомую широкую усмешку, уловив момент, когда сверкнула серьга в лунном свете. Руки были окровавлены, а пальцы, кажется, подрагивали, но это ничего.
Малая плата за то, что он оседлал собственную смерть. Огонь с огнем. Дракон внезапно выдохнул огромную струю пламени – не в Канду, не то в самом деле не спасся бы – а волосы Лави вспыхнули в этом свете, и захотелось хватать ртом воздух и опираться о собственный меч, вонзенный в землю сырую. Историк, смеющийся хрипло – голос, вероятно, сорвал, пока летал черт знает где, - смотрел на него и просто выбивал из колеи. Надеждой да верой. А вдруг неживой?.. Вдруг кажется все это?..
Сердце екнуло, когда он легко соскальзывает со спины дракона, а когда мокрые от крови(долго дрался за себя, видимо) руки касаются его плеч, ему сносит крышу. Он целовал этот огонь, целовал губы искусанные да изодранные, ладони красные, да так, что во рту остался соленый привкус, а потом не выдержал и запустил пальцы в волосы рыжие, прижимая к себе – не требовательно, как обычно. А пытаясь удостовериться, поверить пытаясь, что не забытие ему подарили, а настоящего Лави. С красивыми глазами, которые тот жмурит слегка, едва слышно выдыхает, ощущая дыхание неровное на коже своей. Уставший, вздрагивающий от малейшего прикосновения, он смотрел на Канду этими глазами. Улыбался так. Смеялся так тихонько, и хотелось сказать, что нелепо это все. И дракон этот, кружащий где-то над ними, и смех неуместен, когда Канда валит его на песок горячий, целуя жадно и страстно да забираясь продрогшими и онемевшими пальцами под рваную одежду. И, что самое главное, нечего смотреть этими глазами. Зелеными-зелеными, но отчего-то пламенными жутко. Смотреть нечего, потому что появился, появился наконец-то. И есть он – есть жизнь.
Все есть. И все еще будет.
Так решает Канда, слушая сдавленные стоны рядом со своим ухом и целуя подрагивающие ресницы.
А смех так и раздавался в ушах, и слышал мечник шепот: а я все-е-е про тебя знаю.
С Новым Годом, Юу.
В этом году обойдемся без жертвоприношений.