08.03.2012 в 22:58
1584У Лави на лице выражение вселенской тоски. Точнее, Канде так кажется. На самом деле, лицо Лави ничего не выражает.
Он вообще очень изменился после плена у Ноев.
Лави теперь по большей части молчит, а к Канде обращается исключительно по второму имени, словно внял-таки всем требованиям и угрозам. Только Канду это почему-то не радует. Причём, совершенно.
Эмоций - ноль, ни улыбки, ни тупой раздражающей шутки.
Канда скучает по этому, скучает по прежнему Лави. Вечером он заходит к нему. Лави сидит на кровати, уставившись в окно. Он не смотрит в сторону вошедшего.
- Эй, - зовёт его Канда нарочито-равнодушным тоном. - Что с тобой?
- Всё чудесно, - отзывается он, на секунду кинув на него заинтересованный взгляд, и вновь таращится в окно. Канда видит, как маленький красный кончик языка торопливо пробегает по верхней губе Лави.
Он злится, подходит и кладёт руку ему на плечо.
- Ты изменился.
- Серьёзно? - вдруг вскидывается Книжник, стряхивая его руку. - Да не важно, - он встаёт. - Я спать собирался. И ты иди.
Канду берёт злость, и он толкает его на кровать, чересчур сильно - Лави ударяется затылком о витую спинку и бросается ругательством. Канда нависает над ним.
- Какого чёрта? Какого чёрта, Лави? - хочется крикнуть ему в лицо, но Канда молчит, только его губы изгибаются в каком-то болезненном оскале.
Лави упирается ладонями в его плечи, пытаясь оттолкнуть, отворачивается от колкого взгляда экзорциста. Только Канда всё равно замечает. Он ловит его за подбородок и поворачивает лицо Лави к себе, чтобы убедиться: в его глазах читается желание. Он разгорячён, его заводит жестокость. Что же такого с ним сделали Нои, раз он стал таким?
Канда больно сжимает его подбородок - Лави морщится.
- Тебе ведь это нравится? - шипит экзорцист, почти прижавшись лбом к его лбу.
Лави ударяет его по руке, вырываясь. Хрипло бросает:
- Пусти.
Канда приподнимается, резко придавливает его за плечи к кровати. Лави смотрит на него, широко раскрыв глаза, ожидает удара. Жаждет удара. Жаждет боли. И Канда бьёт его - широко, наотмашь, так, что он, дёрнувшись, отворачивается на бок, и ему нужно время перевести дух. Канда не видит его лица, занавешенного волосами, когда он вытирает кровь с разбитой губы.
- Это тебе тоже нравится?
Лави переводит взгляд на него. Затравленный - не то слово. Скорее вызывающий, требовательный.
Канда злится так, что пазухи его носа трепещут, как крылья пойманного мотылька. А Лави всё смотрит на него, не отворачиваясь. Этот взгляд совсем не похож на его прежний. В какой-то момент Канда чувствует безысходность: Лави совсем не такой, как раньше. Чужой. Испорченный. Канде хочется встать и уйти, оставив его со своим мазохизмом в покое. Его научили иному отношению к боли, приучили к ней.
А Канде, пусть он не раз грозился свернуть ему шею, совершенно не по душе причинять ему вред.
- Выдохся? - вдруг усмехается Лави, так едко, что ярость возвращается вновь. - Больше говоришь, чем делаешь. Как на тебя не похоже, - он разливается колючим смехом, который - как тысяча острейших игл.
Канда зажимает ему рот ладонью, наваливается на него всем весом, словно пытаясь удушить.
- А тебе ещё хочется? - он перемещает ладонь с его рта на открытую шею, нажимает.
Лави напрягается - Канда с особой остротой чувствует, как каменеют мышцы под его кожей - закрывает глаза и судорожно выдыхает, запрокинув голову.
Словно провоцирует, чуть подаётся бёдрами ему навстречу.
Вторая рука Канды спускается ниже, оттягивает пояс его брюк, касается гладкой кожи ягодиц.
Канда хочет его. Хочет вместе с его мазохизмом и испорченностью.
Он тянется его поцеловать, прижаться губами к щеке и вдохнуть запах волос, зарывшись в них всей пятерней.
Но Лави отталкивает его, упершись ладонью в его подбородок.
Канду это бесит. Он заламывает ему руку и переворачивает на живот. Хочет принуждения и грубости - получит по полной.
Он тянется к его ширинке и чувствует, как Лави возбуждён. Канда сдирает штаны с его бёдер, вытряхивает Книжника из белья. Полуголый, Лави пытается от него отползти, но Канда хватает его за бока и ставит на четвереньки, тесно прижимаясь грудью к его спине, до синяков стискивает его плечо. В его штанах уже давно тесно, он расстёгивает ремень и высвобождает свой член, трётся им между ягодиц Лави. Свободной рукой он надавливает на его сфинктер, ведёт вдоль промежности, задевая яички. Лави словно бы и пытается вырваться, но в то же время соблазнительно приподнимает зад и прогибается в спине.
Канда отпускает его плечо, ведёт пальцами вдоль линии его рта, вдоль тонкой, чуть обветренной кожи, надавливает, приоткрывая губы, чувствует крепкие ровные зубы, плотно сжатые.
- Открой рот, - требует он.
Лави вместо этого пытается его укусить, за что Канда с силой бьёт его по заднице. Лави шипит что-то, но Канда проталкивает ему в рот несколько пальцев, надавливает на язык, глубже, рискуя вызвать рвотный рефлекс. Другой рукой он крепко сжимает его бедро, как будто хочет расплющить. Там ярко отпечатываются следы его пальцев.
Канда готов кончить уже от того, что головка его члена трётся об анус Лави. Сам Лави мычит и ёрзает, возбуждая его ещё больше. Канда пытается подумать о чём-то отвлечённом, чтобы всё не закончилось слишком быстро. Однако его мысли неукоснительно возвращаются к условно неподатливому телу, к которому он сейчас прижимается.
Он смазывает член его слюной и, наконец, входит.
Проникновение оказывается вполовину не таким, как Канда ожидает. Видимо, он не первый, кто берёт Лави в задницу. В любом случае, думать об этом сейчас у него нет никакого желания.
Канда стискивает его таз и тянет на себя, проникая глубже, чувствует, как Лави сжимается вокруг его члена. От этой тесноты ему становится очень хорошо.
Лави всхлипывает. Канде приятно это слышать. Он толкается в него сильнее, мнёт его кожу стальными пальцами. Упирается рукой в основание шеи, нагибая его и заставляя уткнуться лбом в подушку. Лави цепляется за спинку кровати, пытается оттолкнуть Канду, но экзорцист сжимает его запястье и заводит его руку за спину, не сбиваясь с ритма.
Канда не пытается осторожничать, поэтому Лави больно, но ему этого только и надо. Канда слышит его хриплые крики, заглушенные подушкой, он жалеет, что не видит его лица. Он думает, на нём расплывается блаженство - Лави же получил, что хотел. Книжник прижимается грудью к кровати, выгибаясь дугой.
Канда отпускает его и, обхватив его бёдра, шире разводит ему ноги, чуть ли не вжимает в кровать. Лави стонет - Канда делает это слишком резко - и опирается на локти. Его член трётся о шершавое покрывало при каждой фрикции Канды. Экзорцист кусает его за плечо сквозь ткань рубашки, прямо в то место, где уже расплылся синяк от его пальцев. Он уже мало что понимает, странные предпочтения Лави отходят на второй план.
Канда лижет его шею, перехватывает его поперёк груди, прижимая к себе, шепчет какой-то нечленораздельный бред ему на ухо и вколачивает его в матрас рваными толчками. Лави уже не кричит, только шумно дышит, словно выдирая воздух из лёгких. Он не выдерживает первым: ощущение плотно прижатого к нему сзади тела, запах Канды, безудержное наслаждение, смешанное с болью - он теряет голову. Лави выплёскивается на покрывало, и словно из параллельной вселенной наблюдает как Канда ещё несколько раз всаживает ему член в зад, и как его накрывает оргазм.
Лави чувствует сонливость и терпкую ломоту в теле. Канда всю тяжесть своего веса переносит на него, положив руки по обе стороны от него. Лави поворачивает к нему голову и видит, что его глаза закрыты, а лицо расслабленное и удовлетворённое.
Переведя дух, он пытается выскользнуть из-под его тела, однако Канда обнимает его и поворачивает лицом к себе, устраивается между его ног. Он так и не раздевался, да и на Лави всё ещё рубашка и куртка. Канда неторопливо снимает с него оставшуюся одежду.
Лави коробит его взгляд: собственнический и какой-то... сочувствующий?
Канда стаскивает с себя безрукавку через голову и вновь ложится на Лави, согревая его своим разгорячённым после секса телом.
- Как тебе, Лави? - насмешливо спрашивает он. В его голосе явно слышится хрипотца.
Канда обхватывает его лицо руками и прижимается губами к его губам. Лави отворачивается и бормочет:
- Не надо...
Канда невесомо ведёт губами по открывшейся щеке, осторожно касается языком ушной раковины. Лави морщится, хочет отстраниться, но Канда перехватывает его запястья и прижимает их к кровати.
- Посмотри на меня, Лави, - мягко, но требовательно говорит он.
Лави ловит его взгляд - тёплый, манящий - и ему кажется, что в зрачок вставили острый металлический стержень, начинающий плавится от жары.
Канда рисует ладонями линии от его ключиц до бёдер и обратно, нежно обхватывает шею с обеих сторон, перебирает пальцами его волосы, лаская кожу головы, задевает кончиком носа его щёку.
- Не надо, - просит Лави.
Ему кажется, что в него только что выстрелили из двухсот луков, и каждая стрела пронзила его тело, а Канда расслабленной ладонью водит по их оперению, как по воде.
Канда целует его вдоль брови, ведёт ладонями вдоль скул, припадает ниже - его поцелуи стекают по подбородку, обводят выступающий кадык. Канда касается открытой ладони Лави, чертит на ней линию судьбы...
Фортиссимо. Кожу будто сдирают, обнажая блестящие красные мышцы.
Он переплетает их пальцы.
И сыпят соль. Втирают глубоко в волокна, чтобы нервные окончания зашлись в истерике, а с губ сорвался слабый стон.
- Не надо, Юу.
Принудительные нежности.
Всё дело в том, что Канде не хочется делать ему больно. Ему действительно нравится быть с ним нежным, целовать его, гладить его кожу, чувствовать его запах и двигаться с ним в едином ритме.
Вот только Лави нежность не нужна. Его она не спасёт, только сделает больнее.
Не так, как ему нужно.
Ему кажется - его распяли.
Ему кажется - его живот распороли и вытащили оттуда кишки, намотав ему их на шею.
Ему кажется...
- Теперь тебе больно, Лави? - Канда смотрит на него, чувствует это за них двоих.
Лави прижимает ладони к его щекам. Ему хочется кричать. Он улыбается:
- Очень.
URL комментарияОн вообще очень изменился после плена у Ноев.
Лави теперь по большей части молчит, а к Канде обращается исключительно по второму имени, словно внял-таки всем требованиям и угрозам. Только Канду это почему-то не радует. Причём, совершенно.
Эмоций - ноль, ни улыбки, ни тупой раздражающей шутки.
Канда скучает по этому, скучает по прежнему Лави. Вечером он заходит к нему. Лави сидит на кровати, уставившись в окно. Он не смотрит в сторону вошедшего.
- Эй, - зовёт его Канда нарочито-равнодушным тоном. - Что с тобой?
- Всё чудесно, - отзывается он, на секунду кинув на него заинтересованный взгляд, и вновь таращится в окно. Канда видит, как маленький красный кончик языка торопливо пробегает по верхней губе Лави.
Он злится, подходит и кладёт руку ему на плечо.
- Ты изменился.
- Серьёзно? - вдруг вскидывается Книжник, стряхивая его руку. - Да не важно, - он встаёт. - Я спать собирался. И ты иди.
Канду берёт злость, и он толкает его на кровать, чересчур сильно - Лави ударяется затылком о витую спинку и бросается ругательством. Канда нависает над ним.
- Какого чёрта? Какого чёрта, Лави? - хочется крикнуть ему в лицо, но Канда молчит, только его губы изгибаются в каком-то болезненном оскале.
Лави упирается ладонями в его плечи, пытаясь оттолкнуть, отворачивается от колкого взгляда экзорциста. Только Канда всё равно замечает. Он ловит его за подбородок и поворачивает лицо Лави к себе, чтобы убедиться: в его глазах читается желание. Он разгорячён, его заводит жестокость. Что же такого с ним сделали Нои, раз он стал таким?
Канда больно сжимает его подбородок - Лави морщится.
- Тебе ведь это нравится? - шипит экзорцист, почти прижавшись лбом к его лбу.
Лави ударяет его по руке, вырываясь. Хрипло бросает:
- Пусти.
Канда приподнимается, резко придавливает его за плечи к кровати. Лави смотрит на него, широко раскрыв глаза, ожидает удара. Жаждет удара. Жаждет боли. И Канда бьёт его - широко, наотмашь, так, что он, дёрнувшись, отворачивается на бок, и ему нужно время перевести дух. Канда не видит его лица, занавешенного волосами, когда он вытирает кровь с разбитой губы.
- Это тебе тоже нравится?
Лави переводит взгляд на него. Затравленный - не то слово. Скорее вызывающий, требовательный.
Канда злится так, что пазухи его носа трепещут, как крылья пойманного мотылька. А Лави всё смотрит на него, не отворачиваясь. Этот взгляд совсем не похож на его прежний. В какой-то момент Канда чувствует безысходность: Лави совсем не такой, как раньше. Чужой. Испорченный. Канде хочется встать и уйти, оставив его со своим мазохизмом в покое. Его научили иному отношению к боли, приучили к ней.
А Канде, пусть он не раз грозился свернуть ему шею, совершенно не по душе причинять ему вред.
- Выдохся? - вдруг усмехается Лави, так едко, что ярость возвращается вновь. - Больше говоришь, чем делаешь. Как на тебя не похоже, - он разливается колючим смехом, который - как тысяча острейших игл.
Канда зажимает ему рот ладонью, наваливается на него всем весом, словно пытаясь удушить.
- А тебе ещё хочется? - он перемещает ладонь с его рта на открытую шею, нажимает.
Лави напрягается - Канда с особой остротой чувствует, как каменеют мышцы под его кожей - закрывает глаза и судорожно выдыхает, запрокинув голову.
Словно провоцирует, чуть подаётся бёдрами ему навстречу.
Вторая рука Канды спускается ниже, оттягивает пояс его брюк, касается гладкой кожи ягодиц.
Канда хочет его. Хочет вместе с его мазохизмом и испорченностью.
Он тянется его поцеловать, прижаться губами к щеке и вдохнуть запах волос, зарывшись в них всей пятерней.
Но Лави отталкивает его, упершись ладонью в его подбородок.
Канду это бесит. Он заламывает ему руку и переворачивает на живот. Хочет принуждения и грубости - получит по полной.
Он тянется к его ширинке и чувствует, как Лави возбуждён. Канда сдирает штаны с его бёдер, вытряхивает Книжника из белья. Полуголый, Лави пытается от него отползти, но Канда хватает его за бока и ставит на четвереньки, тесно прижимаясь грудью к его спине, до синяков стискивает его плечо. В его штанах уже давно тесно, он расстёгивает ремень и высвобождает свой член, трётся им между ягодиц Лави. Свободной рукой он надавливает на его сфинктер, ведёт вдоль промежности, задевая яички. Лави словно бы и пытается вырваться, но в то же время соблазнительно приподнимает зад и прогибается в спине.
Канда отпускает его плечо, ведёт пальцами вдоль линии его рта, вдоль тонкой, чуть обветренной кожи, надавливает, приоткрывая губы, чувствует крепкие ровные зубы, плотно сжатые.
- Открой рот, - требует он.
Лави вместо этого пытается его укусить, за что Канда с силой бьёт его по заднице. Лави шипит что-то, но Канда проталкивает ему в рот несколько пальцев, надавливает на язык, глубже, рискуя вызвать рвотный рефлекс. Другой рукой он крепко сжимает его бедро, как будто хочет расплющить. Там ярко отпечатываются следы его пальцев.
Канда готов кончить уже от того, что головка его члена трётся об анус Лави. Сам Лави мычит и ёрзает, возбуждая его ещё больше. Канда пытается подумать о чём-то отвлечённом, чтобы всё не закончилось слишком быстро. Однако его мысли неукоснительно возвращаются к условно неподатливому телу, к которому он сейчас прижимается.
Он смазывает член его слюной и, наконец, входит.
Проникновение оказывается вполовину не таким, как Канда ожидает. Видимо, он не первый, кто берёт Лави в задницу. В любом случае, думать об этом сейчас у него нет никакого желания.
Канда стискивает его таз и тянет на себя, проникая глубже, чувствует, как Лави сжимается вокруг его члена. От этой тесноты ему становится очень хорошо.
Лави всхлипывает. Канде приятно это слышать. Он толкается в него сильнее, мнёт его кожу стальными пальцами. Упирается рукой в основание шеи, нагибая его и заставляя уткнуться лбом в подушку. Лави цепляется за спинку кровати, пытается оттолкнуть Канду, но экзорцист сжимает его запястье и заводит его руку за спину, не сбиваясь с ритма.
Канда не пытается осторожничать, поэтому Лави больно, но ему этого только и надо. Канда слышит его хриплые крики, заглушенные подушкой, он жалеет, что не видит его лица. Он думает, на нём расплывается блаженство - Лави же получил, что хотел. Книжник прижимается грудью к кровати, выгибаясь дугой.
Канда отпускает его и, обхватив его бёдра, шире разводит ему ноги, чуть ли не вжимает в кровать. Лави стонет - Канда делает это слишком резко - и опирается на локти. Его член трётся о шершавое покрывало при каждой фрикции Канды. Экзорцист кусает его за плечо сквозь ткань рубашки, прямо в то место, где уже расплылся синяк от его пальцев. Он уже мало что понимает, странные предпочтения Лави отходят на второй план.
Канда лижет его шею, перехватывает его поперёк груди, прижимая к себе, шепчет какой-то нечленораздельный бред ему на ухо и вколачивает его в матрас рваными толчками. Лави уже не кричит, только шумно дышит, словно выдирая воздух из лёгких. Он не выдерживает первым: ощущение плотно прижатого к нему сзади тела, запах Канды, безудержное наслаждение, смешанное с болью - он теряет голову. Лави выплёскивается на покрывало, и словно из параллельной вселенной наблюдает как Канда ещё несколько раз всаживает ему член в зад, и как его накрывает оргазм.
Лави чувствует сонливость и терпкую ломоту в теле. Канда всю тяжесть своего веса переносит на него, положив руки по обе стороны от него. Лави поворачивает к нему голову и видит, что его глаза закрыты, а лицо расслабленное и удовлетворённое.
Переведя дух, он пытается выскользнуть из-под его тела, однако Канда обнимает его и поворачивает лицом к себе, устраивается между его ног. Он так и не раздевался, да и на Лави всё ещё рубашка и куртка. Канда неторопливо снимает с него оставшуюся одежду.
Лави коробит его взгляд: собственнический и какой-то... сочувствующий?
Канда стаскивает с себя безрукавку через голову и вновь ложится на Лави, согревая его своим разгорячённым после секса телом.
- Как тебе, Лави? - насмешливо спрашивает он. В его голосе явно слышится хрипотца.
Канда обхватывает его лицо руками и прижимается губами к его губам. Лави отворачивается и бормочет:
- Не надо...
Канда невесомо ведёт губами по открывшейся щеке, осторожно касается языком ушной раковины. Лави морщится, хочет отстраниться, но Канда перехватывает его запястья и прижимает их к кровати.
- Посмотри на меня, Лави, - мягко, но требовательно говорит он.
Лави ловит его взгляд - тёплый, манящий - и ему кажется, что в зрачок вставили острый металлический стержень, начинающий плавится от жары.
Канда рисует ладонями линии от его ключиц до бёдер и обратно, нежно обхватывает шею с обеих сторон, перебирает пальцами его волосы, лаская кожу головы, задевает кончиком носа его щёку.
- Не надо, - просит Лави.
Ему кажется, что в него только что выстрелили из двухсот луков, и каждая стрела пронзила его тело, а Канда расслабленной ладонью водит по их оперению, как по воде.
Канда целует его вдоль брови, ведёт ладонями вдоль скул, припадает ниже - его поцелуи стекают по подбородку, обводят выступающий кадык. Канда касается открытой ладони Лави, чертит на ней линию судьбы...
Фортиссимо. Кожу будто сдирают, обнажая блестящие красные мышцы.
Он переплетает их пальцы.
И сыпят соль. Втирают глубоко в волокна, чтобы нервные окончания зашлись в истерике, а с губ сорвался слабый стон.
- Не надо, Юу.
Принудительные нежности.
Всё дело в том, что Канде не хочется делать ему больно. Ему действительно нравится быть с ним нежным, целовать его, гладить его кожу, чувствовать его запах и двигаться с ним в едином ритме.
Вот только Лави нежность не нужна. Его она не спасёт, только сделает больнее.
Не так, как ему нужно.
Ему кажется - его распяли.
Ему кажется - его живот распороли и вытащили оттуда кишки, намотав ему их на шею.
Ему кажется...
- Теперь тебе больно, Лави? - Канда смотрит на него, чувствует это за них двоих.
Лави прижимает ладони к его щекам. Ему хочется кричать. Он улыбается:
- Очень.