[dosvidosfantasy]

10.01.2011 в 19:54

Пишет  maryana_yadova:

Театральный роман, часть 2
АВТОРЫ:  Власть несбывшегося и  maryana_yadova
Жанр: слэш, RPS
Герои: Бенедикт Камбербэтч, Джуд Лоу, Роберт Дауни
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: такого развития событий точно не было) но кто знает, что будет)
Размер: макси
Часть первая: тут

На следующее утро, после долгих взаимных уговоров, смешков и подначек, все же было решено вести себя как положено взрослым людям, звездам кино, театра и телевидения, чинно напиться в общей гостиной кофе (подали в серебряном кофейнике) и отправиться на прогулку.

Безлюдное побережье, шипенье ленивых волн, бледный песок – и Джуд, босиком, в подвернутых джинсах, с шарфом на шее – Бенедикту казалось, что любоваться этой прекрасной картиной он может бесконечно. И еще ему казалось, что нечто похожее чувствует и Джуд, когда тот оборачивался к нему с беспечной и радостной улыбкой.
Они убрели далеко-далеко, домов было уже не видно, только смутные разноцветные пятна, как на картинах Моне. Пустота вокруг странным образом создавала впечатление отсутствия остального мира, больше не было ничего, только серо-зеленое море, с лазурными пятнами у горизонта, немного выцветшее небо, блеклый песок – и они оба, как точка, где смыкаются все пространства.
Джуд бросал камешки в воду, пытаясь заставить их подпрыгнуть несколько раз. Бенедикт улегся прямо на песок, нацепил на нос очки, читал, посматривая на Джуда поверх обложки, задремал и проснулся от шуршания. Джуду наскучило его безыскусное развлечение, и он уселся рядом. Посмотрел, наклонился, быстро поцеловал Бена куда-то между скулой и глазом, улыбнулся опять. Они не могли остановиться, беспричинно и постоянно улыбаясь друг другу, взаимно дурея от счастья, отражавшегося в глазах.
- У тебя кожа соленая, Бен. И ты на солнце совсем рыжий.
Бен с удовольствием растянулся на песке и уставился в небо. Немного кружилась голова, шуршало море, запах Джуда рядом – хотелось, чтобы вот сейчас все замерло, и никогда больше не изменялось, как в детской игре, замри – и не отомри. Именно сейчас, в этот момент у него было все, что нужно, что он желал и получил, все стихии – земля под ним, вода рядом, воздух вокруг, огонь внутри – и любовь, разделенная поровну на двоих. Он не глядя протянул руку, и тут же навстречу скользнула ладонь Джуда. Не нужны были слова, было просто хорошо лежать рядом, освободившись от забот, мыслей, воспоминаний и сомнений, только наслаждаясь.
А еще было здорово, что не надо было притворяться, что не было людей – и можно было брести обратно к гостинице держась за руки, шлепать босыми ногами по воде, брызгаться и носиться друг за другом, поймать наконец и целовать, слизывая соленые капли с кожи, вздрагивая от предвкушения, игравшего в крови обоих.
И снова они пришли в тот же самый ресторанчик, и снова та же самая флегматичная официантка обслуживала их в пустом зале, и снова – хихиканье и подначки, и возвращение в отель, и – в этот раз – долгий и нежный секс, доводящий до изнеможения, когда сил уже нет, и глаза закрываются сами собой, и успеваешь только прижаться к разгоряченному телу рядом, прежде чем провалиться в сон...

Вечер навалился неожиданно, залил черничной темнотой все вокруг, на другом конце набережной загорелись огни, а рядом с их гостиницей – старый, похоже, еще довоенный фонарь, дававший неровный круг желтого света около входа.
Джуд принес из бара бутылку вина, а Бен ухитрился купить фруктов в уже закрытом магазничике неподалеку, воспользовавшись своей свежей популярностью и уговорив уже закрывавшую дверь хозяйку продать ему немного яблок и винограда.
Со всем этим они расположились на узкой террасе, выходившей в маленький сад позади отеля. Хозяйка ушла, оставив за стойкой портье полусонного паренька без особого интеллекта в лице. Закрыв за ней дверь, юноша немедленно скрылся в глубине внутренних помещений, не обременяя никого своим присутствием. Стаканы под вино пришлось позаимствовать самостоятельно из монументального буфета в гостиной.
В саду горел еще один исторический фонарь, видимо, собрат того, что на набережной, но старше, так как света от него было совсем мало, ровно столько, чтобы смутно различать профиль собеседника. Они развалились в плетеных креслах, задрали ноги на перила и болтали о том и сем, попивая вино, отщипывая виноградины, сталкиваясь при этом ладонями. Постепенно разговор перешел на кино, по возвращении в Лондон каждого ожидала масса дел, прежде всего – совместная фотосессия для промо «Кандиды» и съемки во втором сезоне «Шерлока» у Бена. Джуд закончил сниматься в сиквеле Гая Ричи как раз незадолго до начала репетиций спектакля, но ничего не рассказывал Бену об этом, а тот не спрашивал, сначала – не желая показаться надоедливым, потом – уже по другой причине. Причина эта проживала в Калифорнии и не давала Бену покоя уже несколько последних недель, то и дело проникая в его мысли и приводя его в смятение. Ему отчаянно хотелось спросить об этом Джуда, удостовериться, что он, Бен, вытеснил другой образ из этой красивой головы, но все фразы, которые приходили в голову, были на редкость дурацкими, слащавыми или сопливыми, да и вообще – воспитанные люди не спрашивают своих любовников о таких вещах. Никогда не спрашивай, если не готов услышать ответ, уговаривал себя Бенедикт, невидяще таращась в тень сада перед собой.
- Ты опять кусаешь губы, - мурлыкнул Джуд рядом, вытянул руку и легко пощекотал шею Бена сзади под волосами. – Это сулит мне то, о чем я думаю?
- Если ты думаешь обо мне, то да, - понизив голос ответил Бенедикт.
- Ну не о Сиенне же, - усмехнулся Джуд.
- Нет, не о Сиенне, - сказал Бен и повернулся к нему.
Джуд побарабанил пальцами по столешнице. С первых же слов он понял, о чем, точнее, о ком пойдет речь. Конечно, никто и не собирался обсуждать Оливию или Сиенну, тут и обсуждать было нечего, они оба находились в абсолютно одинаковом положении и прекрасно сознавали, что это положение устраивает их обоих. Нет, сейчас нужна была совсем другая определенность, совсем другая причина заставляла Бенедикта опять кусать губы, а Джуда – непроизвольно дергать подбородком.
Он встал и оперся руками о шершавые от потрескавшейся краски перила. Бен остался сидеть в кресле позади него, молча, не шевелясь.
- Мне сложно об этом говорить, - сказал Джуд. – Прежде всего потому, что я не знаю, что я должен рассказать. Ты хочешь знать, было ли что-то между нами? А «что-то» - это что?
Он обернулся и пристально посмотрел на Бенедикта. Бен отвел глаза в сторону. Он уже чертовски пожалел, что начал этот разговор, ему хотелось его немедленно прекратить, как угодно, лучше всего просто зажав рот Джуду своим, ему было неприятно и неловко, что он вдруг почувствовал жгучее возбуждение, когда Джуд заговорил о Роберте, хотелось немедленно вернуться обратно на полчаса назад и утащить Джуда в спальню и заниматься там любовью до полного изнеможения, до звона в пустой голове, до слез, до дрожи во всем теле.
А вместо этого он сидел в темноте, смотрел в горящие глаза своего любовника и слушал рассказ о другом, третьем мужчине.
- Так вот, - продолжал Джуд, - никакого секса у нас не было, несмотря на все сплетни в прессе и интернете. Но я очень хорошо понимаю, откуда все это пошло – потому что я не мог сдержаться. Я попался в ловушку его дьявольского обаяния, как и многие до меня. Это просходит просто помимо твоей воли – раз, и ты уже пойман и привязан. И ты не понимаешь, куда вдруг подевалась твоя сдержанность и жизненный опыт, да и наплевать уже – ты завяз по самую макушку. И тебе кажется, что все это – только тебе, что только ты ему интересен и нужен, и опять, помимо своей воли, ты начинаешь на что-то надеяться и тут – хлоп! Все кончилось – на тебя смотрят невиннейшим и непонимающим взглядом! И чувствуешь себя – полным идиотом, совершенным придурком! И не забудь, при этом тебе надо еще как-то справиться со своими собственными эмоциями, со своей уже существующей зависимостью... А зависимость-то – от миража, ничего и не было, ты сам все придумал... и в тоже время ясно – нет, все это тебе не примерещилось, просто он в какой-то момент решил, что все должно быть по-другому...
- И ты – жалеешь? – спросил Бенедикт тихо.
Джуд хмыкнул.
- Да нет, уже нет. Ну, это была, конечно, не первая моя несчастная влюбленность. Сам не знаю, почему меня так зацепило. Когда Дауни нет рядом, никогда этого не понимаешь. Видишь сам, тут и сказать-то особо нечего...
Бенедикт поднялся из кресла и встал рядом. Он испытывал странное, смешанное чувство – и ярость, и желание, и жалость, и еще много всего слилось внутри него. Он притянул Джуда к себе и прошептал ему прямо в губы, сильно прижимаясь ртом, жестоко, чуть ли не кусаясь по-настоящему:
- Будешь теперь только моим... все, больше никого нет тут, между нами...
Неожиданно Джуд сжал его с такой силой, что Бенедикт ахнул.
- Между нами никого и не было, ты, идиот с прозрачными глазами. Думаешь, можно помнить о ком-то еще, трахаясь с тобой? С тех пор, как я пришел к тебе в театр, я только о тебе и думал! С этого поцелуя на заднем дворе ресторана – я думал только о твоих губах! Со вчерашнего дня, когда ты кончил у меня во рту – я думаю только о том, сколько еще пройдет времени, прежде чем мы снова займемся любовью! Да я хожу с непрекращающей эрекцией из-за тебя рядом, придурок!
Не ослабляя хватки Джуд прижал Бена к перилам, они оба сейчас были полностью заполнены жгучей смесью ярости и желания, кипели огнем, как проснувшийся вулкан.
- Все, хватит! Раздевайся сейчас же! – велел Джуд, грубо дернув воротник майки Бенедикта. – Это ты думаешь о ком-то еще, не я! Это ты тащишь кого-то еще между нами!
Бен попытался оттолкнуть Джуда, но неудачно, тот при желании терял всю свою утонченность и субтильность, и грубой силы в нем было ничуть не меньше, чем в любом другом крепком мужчине. Бенедикт сморщил нос в ярости и прошипел, все-таки расстегивая джинсы и отбрасывая их в сторону:
- Что, хочешь отыметь меня прямо здесь?
- Да, именно, пока ты занят только мной, а не мыслями о ком-то еще! И заметь, в отличие от тебя, я не спрашиваю, кто научил тебя всему тому, что ты демонстрируешь мне вторые сутки подряд! – сквозь зубы бормотал Джуд, царапая гладкую кожу на талии и бедрах Бенедикта.
Тут он почувствовал, как Бен вдруг ослаб в его руках, посмотрел на него с каким-то жалобным выражением, и повернулся, сам, покорно прижавшись спиной к груди Джуда и полностью отдаваясь на его волю. Это было настолько неожиданно, так не соответствовало его поведению в любви, что Джуду показалось, что он сходит с ума. Этот рыжий длинный скромник вытворял с ним что-то такое, что еще никогда не случалось, было вообще ни на что не похоже, вытаскивал наружу самые темные нити внутри него.
Джуд прерывисто вздохнул и обнял податливо шевельнувшееся бледное, изящное тело. Вся неуступчивая злоба внезапно пропала и заменилась нежностью, почти жуткой от невозможности с ней справиться.
- Бен, Бен...прости меня, Бен...
Бенедикт снова повернулся в его руках, обнял его и прошептал:
- Ты прости... я действительно псих... пойдем все-таки наверх...хочу тебя ужасно...

Утро выдалось свежим до зябкости. На море усилилась волна, береговая служба вывесила желтый флаг для редких купальщиков, который, судя по тому, как росли пенные буруны, через часа два грозил смениться на красный.
Джуд смотрел на пенистую зеленоватую воду из-за пресловутых занавесок в цветочек. Море. Оно видел Помпея, Цезаря, Суллу, и ему нет дела до крошечных слез и радостей тех, кто плещется у самых его берегов. Оно увидит еще многих и многих после нас, и ему совершенно некуда торопиться. Что бы ты ни сделал, ты всегда можешь пойти к морю, и оно всегда будет здесь. Завтра, уже завтра, на тебя снова навалятся лондонские улицы, навалятся всем тем, что обычно изображают в журнальных фотосессиях: старинными узкими улочками, мощеными площадями, арками, фонтанами, мощными призрачными башнями и мостами, уличными кафе, просветами голубого неба в конце переулка — распахнувшегося неожиданно и поразившего своей прозрачностью и призраком зеленого в голубизне... совсем как глаза Бена.
Джуд повернулся и посмотрел на еще спящего Бенедикта. Бледные, прозрачные веки, густые, словно намазанные сажей ресницы. Губы. Руки. Лоу опустил занавеску, снова забрался в постель и обнял любовника, прижавшись грудью к его спине.
Возвращение в Лондон не означало расставания, нет, совсем напротив — впереди снова "Кандида", да и встреч вне театра никто не отменял. Лоу улыбнулся и потерся головой о шею, к которой прижимался. Впервые за много лет весна действительно принесла ему новую, совершенно новую жизнь. Как там Бен читал? "Кровь весны – анемоны и облака". В крови Джуда Лоу сейчас тоже были словно — анемоны и облака.
Поверх его рук легонько легли пальцы Бенедикта.
— Давно проснулся?
— Полчаса где-то. Море волнуется.
— На море смотрел? Рома-антик, — улыбнулся Бен.
— И на тебя. На тебя — больше.
— Льстец.
Они повалялись еще немного, потом Бенедикт вздохнул и сел на постели.
— Думаю, все же надо прогуляться и позавтракать. Кто первым в душ?
— Иди, — лениво усмехнулся Джуд. — А потом приходи снова сюда. Но я не обещаю, что потом тебе не придется иди в душ повторно.
— Кстати, в душе я пою. И надо сказать, неплохо. Так что, если захотите послушать небольшой душевой концерт — можете присоединиться.
— Боюсь, как бы наша милая хозяйка тогда не услышала совсем другой концерт — на два голоса.
Бенедикт качнул головой и засмеялся, но в душ все-таки ушел.
Джуд лежал на спине, закинул руки за голову, и рассматривал потолок. Ему было спокойно и хорошо. Он витал где-то в своих смутных фантазиях, поэтому даже не сразу отразил постепенно вползшую в сознание ненавязчивую мелодию телефонного звонка. На сто процентов, их уже потеряли в театре. Но он даже не был этим раздражен — кажется, сегодня ничто не могло вывести его из состояния душевного штиля. Не глядя взял телефон и, не торопясь, приложил к уху.
— Ну здравствуй, Джудси. Как там у тебя дела?
Лоу даже не сразу узнал этот голос. Хотя в то же время узнал с первых нот. Не узнало его сознание, зато узнало тело, кожа, словно покрывшаяся крошечными стальными иглами.
— Здравствуй, Роберт. Давненько ты не звонил.
Джуд с удивлением обнаружил, как ровно и хорошо поставлено, словно он играл на сцене, звучит его голос. А раньше он заикался. Почти всегда заикался, когда был рядом с Дауни. Не мог говорить спокойно, не мог сидеть спокойно, не мог дышать спокойно, связно формулировать мысли. Поэтому на совместных интервью всегда нес какую-то чушь, чувствуя от этого стыд и — жар от близости Роберта, от его прикосновений. И сам провоцировал его на прикосновения, снова и снова. А сейчас — абсолютно ровно все. Удивительно.
— Да, давненько. Замотался. Много всего. Ну да ты сначала расскажи, как ты. Как ты, Джудси?
— Я? Прекрасно. А ты знаешь, действительно прекрасно. Это не оборот речи.
— Как Сиенна?
— Сиенна чудно. Всю весну порхает, как бабочка, по светским раутам. Ей предложили несколько хороших ролей.
— В театре есть что-то особенное?
— О да. — Джуд помолчал. "Ты даже представить себе не можешь, Роберт, насколько особенное".
— Настолько особенное?
Джуд вздрогнул. Чертов Дауни.
— Знаешь, получилось очень забавно. Я играю в "Кандиде" с человеком, который тоже сыграл Шерлока Холмса. BBC снял такой мини-сериал. Очень свежий взгляд: Шерлок Холмс в нашем времени. И характер Шерлока интересно прописан. Видимо, это моя судьба. Не один Шерлок, так другой.
— Да уж, Джудси. Тебе просто везет на Холмсов, — голос Дауни не изменился ни на йоту, но Джуду достаточно было малейшего изменения интонации, и он заметил, поймал — совсем легкую, непонятную нотку, да что там поймал, он мысленно понесся по ее следу, как гончая, ловя даже неуловимый призрак эмоций. Казалось, это происходило независимо от его воли.
— И как его зовут?
— Бенедикт Камбербэтч.
— Странное имя.
— Возможно.
— Надо посмотреть. Он видел наш фильм?
— Видел. Сказал, что отдает тебе должное, но это не Шерлок Холмс. Ты играл самого себя в очередной раз — так он считает.
— Хм, интересно. Я Нарцисс, выходит? Ну а ты что скажешь? Кто тебе больше нравится?
— Вы совершенно разные, — холодно сказал Лоу, чувствуя, что начинает дрожать. "Ты даже не знаешь, Роберт Дауни-младший, насколько ты сейчас близок к самой сути вопроса".
— Вы нашли общий язык? Хотя о чем я — это же Джуд Лоу, разве он не очарует любого, с кем столкнется? Понятно, что нашли. Я смотрю, тебе там совсем не скучно, в твоей Англии.
Джуд забрался под одеяло, его внезапно охватил озноб. Он боялся, что начнет стучать зубами в трубку.
— Джудси? Куда ты пропал?
— Извини, забирался под одеяло. Мы на море, сейчас тут прохладно — окно открыто.
— Мы? Ты с Сиенной?
Джуд молчал.
— Не с Сиенной? — весело удивился Дауни. — Впрочем, не мое дело, не буду пытать, а то вдруг тут в кустах притаились журналисты с прослушивающими устройствами. Джуд... ты мне долго не звонил. Я соскучился по тому, как ты говоришь, что скучаешь по мне.
Дауни, как всегда, ерничал. И тут Джуд словно бы ступил в очень холодную воду.
— Роберт, а тебе не приходило в голову, что я просто больше не скучаю по тебе?
— Джудси, да твоим голосом можно сейчас резать мясо, что с тобой? Этот твой новый Шерлок так тебя очаровал? Ты мне изменяешь? — Дауни улыбался, но в голосе снова скользнула непонятная нотка. То ли обида. То ли ревность. То ли непонимание. Джуд словно бы увидел легкий прищур темных глаз.
— У тебя все хорошо? — Лоу попытался смягчить последнюю фразу. В конце концов, в чем перед ним Роберт так уж виноват? Просто больше никогда. Никогда. Никогда.
— Да хорошо все. Ну более или менее. Ты же знаешь, мы со Сьюзан открываем собственную компанию. Когда стану старым и противным, буду снимать драматические комедии.
— Я рад, что у тебя все отлично, Роб.
— Только одно у меня не совсем отлично, Джудси. Теперь я — скучаю по тебе.
И в трубке пошли гудки. Но Джуд еще некоторое время держал ее у уха, у пылающей щеки, всем телом ощущая тембр этого голоса, и машинально наблюдал, как трепещут на ветру легкие занавески. На пляже вывесили красный флаг. Приближался шторм.

Съемки назначили на восемь утра в одном из современных бизнес-центров в Сити. Бен явился раньше Джуда и уже успел переодеться, когда в дверь постучали и кто-то из съемочной группы провел в комнату Лоу. После возвращения в Лондон прошли всего сутки, что они не видели друг друга, но Бенедикту показалось – не меньше месяца. Джуд огляделся и кивнул на дверь.
- Закрывается, - ответил Бен. – Надо же нам спокойно переодеться.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Если папарацци еще не изобрели способ самостоятельно взлетать на воздух, то подглядеть, что происходит в комнате на двенадцатом этаже высоченного современного здания никто не мог. Он обернулся, и тут же руки Джуда обвились вокруг него.
- Скучал по мне, извращенец? – промурлыкал ему в ухо Лоу, дразняще касаясь губами.
- Скучал по твоей заднице, наглец, - рассмеялся в ответ Бенедикт, в свою очередь прижимаясь ближе и с наслаждением глубоко вдыхая запах Джуда: кофе, одеколон, утренние лондонские улицы.
Мимолетный поцелуй на ходу, вот и все, что они могли себе сейчас позволить. Джуду еще нужно было сменить одежду, Бенедикту - к гримерам, время поджимало, пора было работать.
Редакторы и фотограф объяснили тему съемки: коммерчески успешное детективное бюро, богатый офис, уверенные в себе и солидные молодые британцы – хозяева. Было понятно, что тему Холмс-Ватсон следущие несколько месяцев в покое не оставят ни за что – начинающиеся съемки второго сезона сериала и выход обеих версий – фильма Ричи и трех серий BBC – в конце текущего года не позволяли ни пресс-агентам актеров, ни журналистам упустить такую грандиозную возможность.
Две самые стильные звезды Британии, оба в темно-синих узких костюмах, оба в белых рубашках, рыжий и блондин, одинаково утонченные, элегантные, вылитые кумиры Соединенного Королевства – вот новый, потенциально исключительно выигрышный брэнд. Вот наконец такой Холмс, каким желала его видеть интеллектуальная элита Англии. И вот именно с таким Холмсом должен быть Ватсон, сообщила Бенедикту девушка-стилист, укладывая ему волосы.
Первый раунд сессии прошел четко и споро – были отсняты все запланированные постановочные мизансцены: Бенедикт в роскошном кожаном кресле за прозрачным, будто невесомым столом, Джуд – чуть позади, сложив руки на груди, гордо приподняв подбородок. Потом – друг напротив друга, упершись руками в тот же самый стол, рядом у окна во всю стену – якобы обсуждение важного вопроса. Портретные снимки – Бенедикт с какой-то модной и ультра-дорогой курительной трубкой, Джуд с тростью (куда же Ватсону без нее!), но тоже – модного брэнда и современного дизайна. Портрет вдвоем – фотограф попросил просто постоять рядом, глядя в камеру, последовали привычные указания: посмотреть налево, посмотреть прямо, подбородок выше, лица чуть серьезнее, больше гордости, немножко надменности. «Правь, Британия!», прошептал Бенедикт Джуду в один из коротких перерывов между кадрами. Джуд не удержался и расхохотался, прошло уже два с лишним часа, все устали, фотограф объявил перерыв, но продолжил еще периодически щелкать затвором.
- Джуд, Бенедикт, нам нужно пару снимков, где вы будете не такими пафосными, чуть проще и ближе. Читатели любят, когда есть несколько снимков «из настоящей жизни», - льстиво пропели редакторы разделов мод и кино, присутствовавшие в импровизированной студии. Джуд принялся привычно шутить и очаровывать всех окружающих, время от времени бросая на Бена выразительные взгляды и строя уморительные рожицы. Принесли кофе, ассистенты поправляли реквизит, все как-то разбрелись, Бенедикт и Джуд внезапно оказались на несколько минут предоставлены сами себе. Бен рассеянно присел на краешек стола, Лоу примостился рядом, держа в руках стаканчик с кофе.
- Сиенна уехала утром в какой-то спа-отель на французское побережье, ей нужна талассотерапия, - нейтрально сообщил он.
- Джуд, ты сегодня в роли «один дома»? - рассмеялся Бенедикт.
Джуд наклонился чуть ближе. Морщинки в углах его глаз не давали Бену отвести взгляд. Вокруг было полно народу, они были на глазах у всей съемочной группы, в любой момент к ним мог подойти кто угодно, а все мысли Бена вдруг опять оказались заняты только этим голубоглазым красавцем рядом и непрошеными картинками прошедших выходных: Джуд босиком, по щиколотку в шипящем прибое, Джуд раздевается в тесной комнатушке, Джуд весь в поту и в его руках. Бен вздрогнул.
Джуд удовлетворенно улыбнулся, словно прочитав все это на его лице.
- Насколько я знаю, Оливия тоже где-то на съемках, не так ли? Ну, вижу по твоей реакции, что я не ошибся. Один дома? Забавно... Хочешь поиграть в грабителей?
- Что, ты нагреешь ручку на двери? Зальешь маслом лестницу в подвал?
- Подвал? Слушай, мне нравится ход твоих мыслей! Хотя масло я бы использовал в других целях, - в голосе Джуда слышался еле сдерживаемый смех.
Бенедикт приподнял одну бровь – удачный жест, и всегда производит впечатление. Только не на Джуда – тот повторил его движение, сохранять серьезные лица уже не получалось, они то и дело фыркали от смеха, все же пытаясь не привлекать к себе внимания окружающих.
- Ну, продолжай! Должен же я знать, стоит ли мне тебя грабить. Стало быть, затащишь ты меня в подвал, кстати, там у тебя достаточно комфортно? Я, знаешь ли, люблю комфорт и всякие удобства. Потом будет масло в ассортименте, и? Я надеюсь, престрашные пытки?
- О да! Ну как же без пыток! И подвал у меня – вполне комфортный, можешь не беспокоиться.
- О боже, подвал с пытками! Я уже крайне заинтригован! Что же это будет? Ты меня свяжешь? Ммм, какой ужас! Начну бояться прямо сию минуту!
- Само собой – где же ты видал пытки без связывания? Как учит нас классическая литература, пленника надо сначала раздеть, привязать и вот тут уж можно приступать к пыткам.
- А звукоизоляция? Я же буду кричать! Может быть, даже звать на помощь, а?
- Я тебя уверяю, полностью оборудованный подвал, для всех видов пыток. Тебе понравится. А что именно будешь кричать? И как?
- Ну что ж, от таких предложений не отказываются! Будь уверен, на свидание с пытками я не опоздаю ни на минуту!
Они оба уже смеялись в голос, сидя рядом на прозрачном длинном офисном столе, на фоне лондонских зданий, залитых ярким полуденным солнцем. Бен в шутку слегка толкнул Джуда рукой в плечо, тот машинально схватился за его колено, чтобы не упасть и не расплескать кофе в картонном стаканчике. Им было так восхитительно весело вдвоем, их ждал длинный вечер и жаркая ночь, радость вилась вокруг них пузырьками шампанского, и все было удивительно прекрасно, где уж тут обращать внимание на фотографов и щелканье затвора камер! Да и не делали они ничего особенного – двое приятелей в отличном настроении в перерыве между съемками сидят и болтают, ничего предосудительного.
Редакторы и команда фотографа были в восторге от получившихся кадров, сообщил им потом пресс-агент «Олд-Вик». Съемка удалась, интервью получилось вполне интересным и живым, хоть и не содержало абсолютно ничего нового, и все остались совершенно довольны «удачным сотрудничеством», как выразилась пресс-агент.
Номер «Эсквайра» вышел через месяц. На обложке красовалась гордость Великобритании в двойном количестве – шикарная пара элегантных строгих красавцев, неуловимо похожих друг на друга породистых аристократов.
Ниже на обложке помещалось название статьи: «Ватсон нашел настоящего Холмса», а купив журнал, все желающие могли прочитать интервью звезд и ознакомиться с великолепной фотосессией на пяти листах, представляющей новую и уже состоявшуюся иконы стиля в образах идельных с точки зрения редакции Холмса и Ватсона. Жемчужиной серии был, несомненно, очень живой и естественный снимок, на котором обе звезды небрежно сидели на столе с кофейными стаканчиками в руках – и заразительно смеялись известной лишь им одним шутке, сияя друг другу глазами и чуть ли не соприкасаясь носами.
Фотограф очень гордился этой фотографией, искренне считая ее самой удачной из всех. Жаль только, что интервьюеру так и не удалось выяснить у звезд, над чем же они так упоенно смеялись – ответить на это вопрос оба отказались категорически, указывая на актерскую солидарность, корпоративную честь и прочую ерунду, о чем корреспондент честно сообщил в заключительном абзаце.
В США местная версия журнала появилась всего на день позже. Было начало лета, и в связи с надвигающимся сезоном отпусков, редакцией было решено запустить в печать те же самые материалы, что и в британском издании.

По коридорам Национального театра, где только что в очередной раз отгремел "Франкеншейн" с Бенедиктом Камбербэтчем и Джонни Ли Миллером в главных ролях, легкой походкой шел человек в шляпе, светлых брюках, белой футболке и теннисных туфлях.
Он шел за ассистенткой, провожавшей его к главному виновнику сегодняшнего успеха пьесы, шел — как будто бы танцевал, и девушке, косившейся на его красивое, затененное полями шляпы, лицо, казалось, что этому человеку не может быть страшно. Он выглядел так, как будто сам по себе в целом мире. Девушка-ассистентка изучала философию и поэтому сумела припомнить нужную цитату из Ницше (в театре ведь все помешаны на цитатах): "И мы увидим Шиву, дух разрушения, который танцует по печали, как по лугам".
— Мистер Камбербэтч, к Вам мистер Дауни.
И быстро удалилась.
— Вы были великолепны, мистер Камбэрбэтч. Я пришел выразить Вам свое восхищение.
Он стоял, прислонившись спиной к косяку двери, и смотрел.
Нет, не смотрел. Просто пялился. Нагло и откровенно. Разглядывал с головы до ног. Бенедикт поймал свое сердцебиение где-то у самого горла, и у него мелькнула шальная мысль, что, черт, надо быстро одеться. Потом он сообразил, что полностью одет.
— Вас покрасили для Шерлока? Отлично. Вам идет быть брюнетом. И Вы мне тоже нужны скорее брюнетом.
— Простите?
Дауни оттолкнулся от косяка, подошел к креслу и опустился в него. Бенедикт завороженно смотрел на гостя — он будто тек по комнате. Энергетика страшной силы, мелькнуло у Бена в голове. Он кожей чувствовал, как его обволакивает что-то теплое, сумеречное.
— Садитесь, — приглашающе кивнул Дауни на кресло напротив, как будто это не он пришел в гости, а к нему.
Бенедикт сел.

Роберт еще пару секунд смотрел на него этими своими глазищами, и Бенедикт думал только "чертчертчертчерт".
— Я не буду ходить вокруг да около. Вот Вам сюжет.
И он словно бы прочитал с невидимой страницы на высоких, шутовских нотах:

"Двое бывших любовников Молли Лейн стояли у часовни крематория спиной к холодному февральскому ветру. Обо всем уже было говорено, но они проговорили еще раз.
– Так и не понял, что на нее обрушилось.
– А когда понял, было поздно.
– Быстро скрутило.
– Бедная Молли".

— Вы наверняка читали этот роман, Бенедикт, — продолжал Дауни своим обычным низким голосом.
Бен чуть дернулся при звуке своего имени.
— Тем более что Вы уже снимались в фильме по роману этого автора. Насколько я знаю, он Вам нравится. Но там у Вас была маленькая роль. Хотя с ней Вы справились весьма, весьма неплохо. Знаете, играть персонажей, которые одновременно друзья, соперники и имеют общую любовницу, всегда забавно. Там много весьма остроумных диалогов. К примеру, вот этот:

"– Ты чему-нибудь у нее научился? – вдруг спросил Клайв.
– Я секс не запоминаю, – ответил Вернон, помолчав. – Наверняка это было изумительно. Но помню, что она объяснила мне все про порчини – как выбирать, как готовить".

— Иэн Макъюэн, "Амстердам", — глухо сказал Бенедикт.
— Конечно, — широко улыбнулся Дауни. — Двое друзей — главный редактор популярной газеты и признанный композитор, работающий над «Симфонией тысячелетия», – заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в безумие, то другой обязуется его убить…
— Но они оба безумны, да, я знаю эту историю.
— Она Вам нравится?
— Да.
— Я приглашаю Вас на роль редактора Вернона.
Тут Бенедикт впервые за весь разговор усмехнулся.
— А Клайв?
— Клайв — это я.
— Я Вас убиваю?
— Да, — ответил Роберт Дауни и снял шляпу. — Именно так. Вы меня убиваете. Вы вполне сможете сыграть убийцу. Отвратительного и прекрасного.
— Но кто снимает?
— Точно не Гай Ричи. Но Вы получите еще одну возможность сказать, что я, как всегда, играю самого себя.
Бенедикт вспыхнул. Потом вдруг понял — и побледнел.
— Джо Райт. Я работал у него в "Солисте", и он быстро прогрессирует, а с нами он будет прогрессировать еще быстрее. Джо крут, это будет прекрасный фильм. Соглашайтесь, ничего не важно, только Ваше согласие. Снимать будем преимущественно в Лондоне. И мы оба примем участие в разработке сценария, обещаю.
Бенедикт в изумлении воззрился на собеседника, забыв обо всем.
— И когда же начало съемок планируется?
— После того, как скажешь "Да".
У Бена задрожали руки. Он кусал губы, и у него горели скулы. А когда осознал, что Дауни смотрит, не отрываясь, загорелись и уши. Он знает. Или догадывается. Но даже это не дает права так смотреть.
Я же его ненавижу, думал Бенедикт, как же мы будем?..
Ненависть иногда делает игру бесподобной, подсказал опыт.
Так хочется пройти через это. Вряд ли когда-то испытаешь что-нибудь подобное.
Эксперимент, проснулся в нем Шерлок.
— Да.
Дауни на секунду замер, потом встал и движением танцора надел шляпу. Через секунду Бенедикт не увидел, а ощутил его совсем близко, и тонкие сильные пальцы сжали его локоть.
— А фотосессия удалась. Выглядите очень сексуально вместе. Очень. Я раз десять дрочил в душе на последнюю фотографию. И, видимо, буду еще.
И вытек из комнаты. Но Бенедикт, неровно дыша, еще долго чувствовал горячие пальцы и присутствие в тесной комнате этого черноглазого психа.

Июньские вечера медленные и долгие. Солнце никак не может расстаться с небом, растягивая прощание на несколько часов. Люди никак не могут расстаться с городом, особенно в пятницу, неспешно бродят по остывающим улицам, возвращаясь из гостей, после спектаклей, кино и посиделок в пабах. Где-то смеются, женщины в ярких платьях как пятна на картинах абстракционистов, нега и лень, слоями расположившаяся в пропитанном запахом асфальта воздухе.
Бен пошел к Джуду из театра пешком. Он чувствовал настоятельную потребность взять паузу для себя самого, чтобы хотя бы отчасти обрести способность нормально соображать. Унять сердцебиение. Расслабить прогулкой сведенные мышцы. Как-нибудь прогнать ошеломление.
Он попытался думать, но выходило не очень, в голове по кругу бродили только три мысли: «чертчертчертчерт», «как же теперь» и «как я мог». Сделать шаг в сторону с этого заколдованного пути не получалось никак. Что еще хуже – стоило только немного ослабить концентрацию внимания на тротуаре, как перед внутренним взором возникало черноглазое лицо демона, ненароком заглянувшего к нему сегодня. Хотя – почему же ненароком? Похоже, демон заглянул вполне намеренно, с своей обычной целью: сбить с пути, совратить. Ну что же, падший ангел, манивший Бенедикта вкусить от райского яблока познания, был хорош, соблазнителен, как идеальное воплощение греха.
Кожа на локте, где Дауни прикоснулся к Бену, горела до сих пор. Бен даже несколько раз внимательно посмотрел на руку, каждый раз удивляясь, что не видит там отпечатков пальцев. Он машинально потирал локоть другой рукой, не в силах избавиться от этого ощущения.
Господи, а как же прекрасно начинался этот день! Последний месяц, как раз с той самой фотосессии для «Эсквайра» навалилось столько работы, что им с Джудом почти не удавалось увидеться наедине, да еще и обе девушки вернулись домой из своих поездок. Безусловно, в современном мире существует масса совершенно легальных возможностей для двух мужчин провести время вместе. Футбол, например. Прекрасно, но вряд ли удастся заняться любовью на стадионе в разгар матча. Хотя сами матчи, которые они посетили, были, конечно же, интересны. Еще можно сходить выпить – но где же найти такой бар, где нет людей? Быстрый секс в туалете? Скорее из разряда эротических легенд, вовсе не так романтично и ужасно неудобно, хотя нельзя сказать, что они не пробовали. Гримерка! Тоже не выход, даже если она у вас одна на двоих: существует постоянный риск, что кто-то появится. За кулисами, утром или после спектакля – тоже, к тому же выяснилось, что у Джуда ужасная аллергия на пыль, и своим чиханием он привлекает людей даже из самых отдаленных уголков театра. Спортивный клуб? Подойдет, если вы хотите, чтобы ваши фотографии (и вовсе не такие красивые, как на фотосессиях) немедленно появились в интернете. Гостиница? Просто замечательно, ролик на youtube выложат еще до того, как вы успеете выйти из номера, можно будет смотреть не вылезая из кровати. Вот так и ждешь, пока одна наконец уедет на долгожданные съемки в Голливуд, а вторая – укатит с мамочкой на Майорку, «такой неожиданный и приятный подарок, милый! Какой ты заботливый, жаль, что ты не сможешь поехать вместе со мной!»
И вот наконец-то у них образовалась совершенно свободная неделя, которую они могли посвятить друг другу, пара спектаклей в театре и съемки Бена не в счет! Урадкой обмениваясь поцелуями по углам, выходя из дома под предлогом прогулки, а на самом деле – чтобы спокойно поговорить по телефону, они ждали наступления этой пятницы как дети ждут Рождества.
И вот Бен получил свой подарок под елку.
«Чертчертчертчерт, как же мы теперь, как я мог!»
В устоявшийся маршрут мыслей добавилось еще одно предательское соображение, что все-таки Джуд разговаривал с НИМ, хотя бы раз, иначе откуда бы Дауни тогда узнал об этой фразе Бена: «он, как всегда, играет самого себя».
Бенедикт чувствовал себя совершенно потерянным, сам не заметил, как одолел всю дорогу и оказался перед дверью дома Джуда.
Джуд возился на кухне. Имея детей, поневоле освоишь минимальные навыки готовки, а уж если у тебя впереди долгожданное свидание, то уж с салатом и отбивными справишься наверняка. Бен замешкался на пороге, наблюдая, как Лоу, в затертых джинсах и, как всегда, босиком, грациозно перемещается по кухне. Джуд, не оборачиваясь, сказал:
- Тащи бутылку вина, в прихожей, в коричневом пакете на столе. Забыл сунуть в холодильник, хочешь, можно подождать, а можно – не ждать.
Знает или нет, думал Бенедикт. Созвонились они или нет? Джуд тем временем продолжал, все так же не отворачиваясь от продуктов на столе:
- Мне очень хочется тебя поцеловать, но у меня руки грязные, так что я потерплю еще пару минут. К тебе это, кстати, не относится, я не буду возражать, если ты подойдешь и обнимешь меня.
Знает или нет, знает или нет, знает? Или?
Бен подошел и обнял Джуда за талию. Тот на мгновение отвлекся от готовки, прижался, повернул лицо с прикрытыми глазами. Очень доверчиво, очень нежно.
- Пойду принесу вино, - пробормотал Бен. – Выпьем так, можно будет бросить туда лед, если хочешь холодного.
Он вышел в прихожую, потер локоть, взял пакет с бутылкой и прошел в столовую. Тут же появился Джуд с тарелками в руках, он вышел из соединяющей столовую и кухню двери. Бену никак не удавалось поймать его взгляд. Знает или нет, знает или нет? Нет?
Джуд тем временем принес прозрачную миску с салатом, вытер руки полотенцем и направился вокруг стола к Бену. Лицо его слегка порозовело от кухонных хлопот, он улыбался самым счастливым образом, глаза прямо смотрели в лицо Бену. Наконец-то! Знает? Или?
Джуд крепко обнял его, потерся щекой о щеку и тут же немного отстранился, не выпуская Бена из кольца своих рук.
- Ты не заболел? Ты просто горишь!
- Это из-за тебя, как всегда, - пошутил Бен, тщательно следя за своими интонациями и лицом Джуда.
На лице не отражалось ровным счетом ничего, кроме откровенной радости и удовольствия от встречи. Вот появилась легкая тень беспокойства.
- Что-то не так в театре? Как спектакль?
- Нет-нет, все в порядке! Спектакль – отлично, как всегда. Просто я очень соскучился по тебе, вот и все.
- Точно? Правда? Никто не закидал тебя помидорами, нет? Слушай, да ты, наверное, перегрелся! Всю дорогу шел пешком? Дай-ка я посмотрю, вдруг у тебя тепловой удар!
Джуд подтянул Бена поближе к окну, свет в столовой они еще не включили. В глазах его были – только искренняя забота и волнение, больше ничего. Не знает, не знает! Бенедикт теперь выучил лицо Джуда наизусть, каждую черточку, каждую морщинку, каждое его движение. Одному актеру не обмануть другого, тем более, если они спят вместе. Не знает, ликовал Бен, тоже обнимая Джуда. Теперь они оказались напротив высокого старинного зеркала в золотистой раме, расположенного между окнами. Бенедикт случайно взглянул туда, в зеркале отражались они оба, высокие, стройные, Джуд в белой узкой майке, Бен – в бледно-серой, поза их дышала естественностью и элегантной простотой. «Выглядите очень сексуально вместе. Очень. Я раз десять дрочил в душе на последнюю фотографию. И, видимо, буду еще», очень отчетливо прозвучало в его ушах. И тут же у Бена встал, так сильно, что даже стало больно.
- Не хочу я есть, - хрипло прошептал он Джуду в шею, прижимаясь бедрами. Он надеялся, что невесомые отзвуки вины были слышны лишь ему самому. – Пошли в постель прямо сейчас, не могу я больше ждать!
Джуд послушно кивнул. Он чувствовал немного странное настроение Бена и знал, что Бен в таком состоянии делается бешеным, и он очень хотел такого Бена – буйного, отбросившего весь свой аристократический лоск, забывшего о своих манерах. Бена, превращающегося в животное, ведомое только запахом своей жертвы, преследования, победы, секса.
За окном давно стало темно, в спальню свет попадал из-за полуприкрытой двери в коридор, Джуд, зацелованный и возбужденный до одури, уже даже не просил – молил:
- Ну давай же, пожалуйста, пожалуйста, черт, что ты тянешь!
Бен сидел у него на бедрах, гладил легкими движениями, доводя до безумия, царапал соски.
- Ну же!
Бен взял руку Джуда, притянул ее к его же члену, сказал густым голосом:
- Давай сам, хочу посмотреть, как ты будешь это делать.
- Нет, нет, нет, хочу, чтобы ты...
- Давай сам, говорю тебе!
Джуд начал двигать рукой вверх и вниз, прикрыв глаза.
- Нет, смотри на меня, - велел Бен, размазывая смазку по ладони и собственному члену.
Он двигался медленно и размеренно, подстраиваясь по ритм движений руки Джуда, не отпуская его взгляда, закусив губу, потому что все это время, что они занимались любовью, он с трудом удерживался, чтобы не ляпнуть «Джудси», и прекрасно понимая, что если он сделает это, у него будет, возможно, самый умопомрачительный оргазм за всю его жизнь. Возможно, последний – с Джудом. Джуд гортанно простонал:
- О да, Бен, да...
И тут Бен кончил, подавившись вдохом, широко распахнув глаза, и тут же кончил Джуд, завороженный этим неземным лицом прямо над ним.
Немного погодя Бен улегся сверху, обхватил Джуда ногами и руками, тяжело дыша ему в шею.
Джуд помолчал. Потом сказал, еле-еле шевеля распухшими губами:
- Люблю тебя.
Это был первый раз, когда он произнес эти слова в присутствии Бена. И в первый раз услышал, как тот ответил ему, щекоча шею своим дыханием:
- И я тебя люблю, Джуд.
Еще через несколько минут, отдышавшись и улегшись под Беном поудобнее, Джуд заметил:
- Ты сегодня какой-то сам не свой, просто дьявол!
Лучше тебе не знать, вспыхнуло где-то на границе сознания Бенедикта. Он опять потер локоть об подушку. И будто кто-то чужой проговорил его губами:
- Нет, дьявол – где-то неподалеку.

продолжение следует