Треской по голубятнику.

[джентельвумен]

Накалякала еще одну фигнюшку. х)

Треской по голубятнику.

Это был тихий мартовский вечер – один из тех вечеров, когда людям хочется не шевелиться, а просто лежать в тепле на кровати, прислушиваясь к завываниям ветра на улице. Вообще-то, большинство так и делает, прячась по углам – в коридорах еще холодно, сквозняки как-то не навеивают приятных мыслей, а потому везде тихо. Только из-за одного угла то и дело слышалась возня, которая то прекращалась, то затихала. Дело в том, что длительные задания иногда приводят к попаданию одних в плен. Скуке и тоске других. Ну, и, соответственно, из плена рано или поздно спасают. Ну, а тогда…
- Юууу, пусти, мне так неудобно! – возмущается голос, и на миг за уголок стены цепляется чья-то рука, но ее, как в фильмах ужасов, утаскивает куда-то вглубь темноты соседнего коридора.
- Заткнись уже, - злостно шипит какой-то другой голос, пониже первого, и слышится звук какого-то жалобного «ой», которое принадлежало обладателю той несчастной тонкой руки.
Канда не любит нежности. Более того, Канду ТОШНИТ от нежностей. Когда он видит эти дебильные цветочки, слышит сладострастные слова любви, ему хочется засунуть их в задницу тому, кто такое создал.
Канда не любит нежности. Но он любит Лави. А еще мечник не видел рыжего идиота давно – задания Юу тоже что-то не очень любил в последнее время. Терпеть не мог.
А поэтому ему ничего не стоит без труда схватить рыжего за шкирняк, когда тот ползком выходит из медпункта (Матрона пошла выпить чайку – страшная женщина! Именно из-за таких в мире демографическая ситуация и множество лавандистов!), и потянуть в ближайший угол. А уж там перекрыть все пути к отступлению, опираясь руками о стену с обеих сторон от лица рыжего (а губы-то разбиты, недовольно подсказывает сознание).
Целуются они долго – Лави не против, тем более что руки Канды, неожиданно горячие, согревают его, потому что соприкасаться спиной с холодной стеной все-таки не очень хорошо для еще не восстановившегося здоровья. Оба чертовски истосковались, хотя так и не скажешь – собачатся как раньше, и Историк сам как-то не замечает, когда его пальцы начинают путаться в растрепанных волосах Канды, как тот рычит что-то про глупых кроликов, но ради этого приходится отстраняться – а поэтому брюнет только сдержанно хмыкает, но больше не ругается. Лави благодарен Всевышнему за то, что материться сквозь поцелуй Юу еще не научился. Губы у обоих теплые, и то, какой уставший Лави податливый и спокойный, а Канда соскучившийся грубоват – впрочем, как всегда, как-то правильно. Мечнику даже кажется, что гадский запах медпункта, которым пропитаны обычно все несчастные посетители, прошел мимо и Лави не зацепил его никоим образом. Он забирается пальцами под рубашку рыжего, натыкается на бинты и хмурится. Приподнимает, заставляя обхватить свой пояс ногами и прижимает к стене. Рыжий не тяжелый – ну, или Канда не слабый – но все равно вырывается, потому что камень-то спину царапает, а мечник подозрительно напорист нынче. Так и грозит такой путь «из медпункта в столовку» не неделей посиделок в Обители Зла обойтись, а уже двумя. Хочется сьязвить что-то про весну, да только в скором времени даже сил на выдох не хватит. Лави хрипит, дергается и возмущается, отчего у брюнета заканчивается терпение, и он просто отстраняется от стены, оставляя рыжего в свободном полете. Тот падает с глухим стуком, как болванчик, и стонет, не в силе сперва подняться. Теперь уже месяц.
- Юу, мать твою, обещаю, полгода будешь любить меня большой и светлой платонической любовью, - зарычал Лави, едва не воя. Он приподнялся и намеревался было уползти, но тут Канда как-то неопределенно собрался пнуть бедолагу, как «бедолага» схватил его за ногу, быстро дернул, и брюнет, не ожидавший такого отпора, валится неподалеку. Они бы так и дергались, возились и трепыхались, если бы свет, падавший на них, не заслонила какая-то угрожающая тень. Лави шумно сглотнул, Канда тихо выругался.
Прямо над ними стояла Матрона. С сухой рыбиной в руке. Ее глаза, казалось, сейчас вывалятся из орбит – несчастная консервативная женщина была впечатлена до глубины своей гетерообразной души. Из-за угла выглядывает Комуи – косится на Матрону и себе давай делать грозный охреневший вид (а втихаря, гляди, и радуется, что сестренка опять вне зоны досягаемости оказалась). Женщина схватила парней за уши, растащив в разные стороны, и заорала нечеловеческим голосом.
- Подумать только! – завопила она.
- Подумать только! – тенью отозвался Комуи, весело поглядывая на парней.
- Сред белого дня!
- Сред белого дня!
- У порядочных людей на глазах!
- У порядочных?.. – озабоченно спросил Ли, но кивнул быстро. – Да, у порядочных людей на глазах!
Поймав злостный взгляд, Комуи захлопал ресницами. Матрона тем временем обнаружила, что рыба-то упала, а, решив, что поднимать ее бесполезно, опять возмутилась, краснея и раздуваясь почти до нечеловеческих размеров.
- Как можно-то, два парня!
- Да, два парня!
- Нет чтобы на девушек смотреть, так вы по коридорам шастаете и…
- На девушек смотреть… чтооо? – возмутился китаец и аж оскалился, смотря на всех вокруг. То ли локатор сработал, то ли еще что.
- Да наказать вас надо!
- Наказать надо! Треской по голубятнику! – завопил Комуи, поднимая с пола «воблу» и собираясь ударить ею Лави по лбу – кто знает, чем бы это вообще закончилось, не одумайся смотритель – ему ведь тоже бывает скучно. Но Лави-то еще немного труп, и бить его нельзя.
Рыжему стало так смешно, что он невольно расхохотался, зажимая рот ладонями. Слезы струились по его щекам и рукам, а сам парень едва не задыхался со смеху. Канда покосился, пофырчал, помолчал, да отвернулся, незаметно хмыкнув – ухо-то Матрона в порыве гнева отпустила.
- Да убить их!
- Убить их!
- К девушкам не подпускать!
- Не подпускать! – радостно отозвался Комуи.
- Да лечить их надо!
- … такое не лечится, - доверительно сообщил Ли и, похлопав Матрону по плечу, заставил ту отвернуться. Та дернулась только на миг – а когда обернулась, парней след простыл.
- Ну вот тебе и воспитательные работы! – проворчала старушка, бросила на Комуи длинный испытующий взгляд и побрела обратно в медпункт. В любой другой день она бы не отстала просто так от рыжего идиота, но сегодня у нее было очень много людей, которые нуждались в помощи – и уж посерьезней проблемка будет, чем с Лави. Матрона так и успокоилась, но койку, на которой спал Лави, решила окропить святой водой – черт знает, как эта зараза передается.
Комуи, посмеиваясь тихо, тоже отправился к сестре – проверять, жива ли и цела ли его ненаглядная.
А Лави еще долго цеплялся за недовольного Канду, у которого весь запал прошел, и ржал так, что аж в ушах звенело. И то и дело парень повторял только одну фразу: «треской по голубятнику, ты слышал, Юу? Треской по голубятнику!».

@темы: D. Gray-man, Юу Канда, Лави, ХD, Фанфикшн

Comments

[полковник М.]

мне охуенно и весело. весело и охуенно.
хDDDDDDDD OH MY GOSH
АХИРИТЕЛЬНАЯ ТРЕСКА

[джентельвумен]

Оу, тебе понравилось?*О* Ураааааа

[полковник М.]

это было ахирительно
я ржал сидел в подушку ХDDD

[джентельвумен]

Тогда я счастлиффь :3 спасиииибо *о*