Когда общее уверенное "мы" превратилось в "вы"? Как так получилось, что всеобщее веселье на сцене появилось в едва слышное "топ-топ" в одну пару ног?

Чота все тлен.

Ярлыкиярлыкиярлыкиярлыкиярлыки.
Не люди - одежда ходит. Музыка гремит, кожа потная, яркие шмотки, запах алкоголя и сигарет - и ни одного человека.

@темы: ?, Обо мне, Люди

---

После просмотра "Джейн Эйр" во второй раз у меня защемило сердце и просто. Надо было написать.
Как-то Киря скинул мне видео, довольно неплохое. Суть была явно невтемная к этому, но в конце писалось "для тех, кто ощущает себя не в своем времени". И, да.
Я чувствую себя не в своем месте, не в своем столетии. Я совсем немножко не в_себе_.
Мир с кучей машин, перегородок, бетона, огромных уродливых домов и кучи ненужной техники мне ужасно неприятен. Мне не нравится то, что в этом мире люди везде. Куда ни глянь - везде люди, их так много, что от них начинаешь давиться. Когда я была мельче, мне всегда хотелось поехать путешествовать, я думала, что так смогу стать частью этого. Сейчас осознание приходит совсем иное - нигде нельзя будет забыться. Сьездить куда-то сейчас - всего лишь иммитация, жалкий кусок всего, что могло бы достаться. В некоторых местах в день бывает около десяти тысяч людей, и мне в голову постоянно приходит мысль - как можно искать тайну там, где все есть, где продают пластиковые стаканчики с кофе, где люди даже не опасаются ничего на самом деле? Цивилизация пролезла почти везде, и мне так хочется, чтобы ее было поменьше.
Мне не нравится то, что я вижу. Совсем-совсем. Ищу себе место во время прогулок, пробежки, чтения книг, интернета. Последнее - очень даже современность, но где еще можно уйти, как не тут.

Я верю в то, что человек попадет в тот мир, который он любит, после смерти. Если он в него верит, если он правда его любит, он там будет. В какой-то мере это верно - ведь это тот мир, который в голове. Следовательно, он на него и заслужил.
Я хочу туда, хотя жить мне очень нравится. В моем мире нет высоток, нет телефонов, нет телевизора. Это мир 16-19 веков. Там есть грязные города, есть жестокие и хорошие люди, есть всякие. Но и там я не хочу в город. Там есть леса. И горы, и озера. И везде - ни единого человека. Идешь много-много вперед, а вокруг ни души. Если начнется гроза, можно свалиться в поле в траву и смотреть, пока вода заливает глаза. Там есть существа, но они - часть природы, часть меня, они не противны мне, хотя похожи на людей. Они потрясающе живые. Есть полевики, которые гуляют в вечном поле, в вечном море, всегда молодые, загорелые, белозубые и голубоглазые. Они двигаются в воздухе, плывут-летают, и иногда замирают на месте, и вместе с ними замирают даже волосы - вот так, в этом движении. Их почти не видно.
Есть человек-на-скале. Он никуда и никогда не уходит, потому что живет гораздо дальше - там, где глубокое черное море, где нет дна, где неизвестно, есть под водой что-то или сплошное мертвое марево, обман, который поглотит, стоит только ступить на глубину. Еще есть Люди из Кукурузы - совсем не как кинговские кукурузные дети, наоборот - высокие, выше самой кукурузы,бродящие посреди ночи и грустные. Если посидеть рядом с ними, им станет легче. У всего есть лицо, все надо любить, у всего есть глаза и кровь. И все верят в мифы, что если посмотреть на солнце, то можно ослепнуть. И смотрят.
У людей - именно людей - смешные-красивые-пышные одежды. Они бледные и загорелые, но больше бледные. У них красивые пальцы. Девушки любят смотреть в зеркала на себя, на болтающиеся на груди медальоны. У них тонкие руки, выпирают позвонки, и они всегда видят больше, чем надо или не надо. И есть юноши, и они тоже бледные, острые, врезающеся в сознание и в картину.
В этом мире очень мало разговаривают.
В нем больше любят серое небо, или очень красивый закат и ночь. В нем темнота не символ злобы, и злобы нет, потому что всему есть причина, следствие. И лекарство. В этом мире все немного контрастнее и темнее, чем обычно. В нем хорошо мерзнуть на горе, хорошо смотреть, и ни один крик, ни звуки машин, ничто не нарушит спокойствие, если хочется тишины. Тишины тут много, но она не давящая. Сказки идут своим чередом, исполняются, иногда в искаженном виде, что и не узнать, но они есть. Кто-то кого-то именует Львиным Сердцем, кто-то кого-то - Королем. А кто и вовсе Пересмешник.
В лесах качаются ветки, и лабиринты, и фавны есть, а, может, и нет. И тропинки появляются и исчезают, стоит только подумать.
Всегда есть демоны и есть от них избавители. Смерть - не порок, не страх, новый мир, вечное скитание от одного к другому, возможность продолжить цепочку. Потому что все, кто есть в мире нашем, создают свои. Бесконечная сеть сплетений и миров.
Я так туда хочу. Очень, очень сильно.

---

ну, я старая зануда. но я не могу не реблогнуть.

12.06.2013 в 21:38

Пишет  Анянь, просто Анянь:

Гомофобия убивает не только ЛГБТ
Оригинал взят у sergey_zaner в НАЧАЛОСЬ!

Докатились господа, и это только начало. Случай который произошёл несколько дней в одном из провинциальный Российских городов, это первый звонок к началу всеобщего Российского беспредела. Но обо всём по порядку. Я бы наверное так об этом и не узнал, если бы мне не написали об этом случае знакомые пострадавшей семьи.

Честное слово, я не сразу понял вообще что именно произошло, пока сам лично не связался с некоторыми друзьями пострадавшей стороны. По понятным причинам я не стану называть подробности связанные с личными данными всех героев этой истории.

Массовая истерия по ЛГБТ угнетению проявила своё истинное лицо, при этом ни один ЛГБТ в этой истории не замешан и не пострадал.

- Я услышала звон стекла и куча матов «Пидары! Дохните суки!» Выглянула из балкона и увидела что стёкла соседней квартиры на втором в дребезги. На кухне, в спальне и застеклённый балкон соседей был без единого целого стекла.

- А кто живёт в этой квартире?

- Там живёт ******, он живёт со своим сыном, мальчику 4 года. Они недавно сюда переехали. У ***** жена погибла, на работе что-то там на неё упало. Так вот он после этого случая через два года перебрался сюда из райцентра, а потом купил квартиру тут.

- А что случилось то?

- Я вообще ничего понять не могу, он мне вот буквально на днях говорил, что какие-то отморозки подожгли ему дверь, а до этого, краской из написали на двери «тут живут педики!». Он ещё спрашивал, кто жил до него в этой квартире, я ему и говорила как есть, то что он знает сам, что в ней жили ***** с ***** (мужское и женское имя) , нормальная семья, оба работали, не пили не дебоширили, у них и дети были, и врагов никаких никогда не было… Я вообще сильно испугалась когда сына ****** врачи с порезанным лицом в скорую садили, это потом ***** сказал, что когда стекло полетело, его сын как раз сидел у окна с альбомом и рисовал. Стекло на него полетело и крупным куском ему пол щеки разрезало.

Чтобы получить больше информации, я позвонил в местное отделение полиции для того, чтобы они прокомментировали это случай. От комментариев они категорически отказались и тогда я был вынужден поискать других людей, кто знает, что же на самом деле произошло. Мне удалось найти друга и коллегу ***** который мне рассказал то, от чего я буквально выпал в шок.

- Он мне рассказывал с чего всё началось, а началось всё с банальной стирки. ****** стирал одежду и вывешивал на балкон, но в тот день он стирал не только свою одежду но и одежду отца, который к нему приехал из районного центра, они буквально утром вернулись с дачи, и после работ на дачном участке постирали все вещи и вывесили их на балкон на верёвку. Папа у **** мужчина довольно крупный а ******* на пять размеров поменьше, так вот, глупейшая ситуация, но наличие на верёвке мужских трусов разного размера, другой мужской одежды, смутило каких-то ублюдков и они сделали вывод что в квартире живут два мужика как семья раз стираются вместе и открыто демонстрируют то что у них семья. Бред конечно и абсурд полнейший, зато когда этих уродов нашли, они даже в полиции говорили о том, что наказали пидаров, потому что они живут вместе. Вот после этого случая начались и поджигания дверей и разбивания стёкол. Особенно была непонятна аргументация тех уродов, в полиции они говорили следующее: «Мы проходили мимо, мне ****** показал пальцем мол смотри, одежда мужиков всякая висит, разного размера и ничего женского, но мы же не дебилы какие, сразу поняли что там пидары живут, иначе и женские вещи весели бы, если стирать то всё вместе правильно? Мы им сначала намекали мол чтобы они валили с нашего города, нам пидоры тут не нужны, ну там пугали дверь подожгли один раз то есть ну не я поджог а другие пацаны, потом проходили мимо решили ещё раз предупредить чтобы валили, разбили окна чтобы поняли что тут гомиков не любят. Ну по телевизору то говорят что гомиков запрещают и значит это неправильно. Там говорят что они мол и детей трахают, вот по этому мы нам хотелось их наказать а тут они ещё и живут вместе и показывают это, труселя свои пидарские развешивают».

- А следователь-то говорил, что на самом деле там нет никаких гомосексуалистов? Что ребёнок пострадал от их действий, говорил?

- Да, говорил, но им плевать было, они стояли на своём. Пацана ******* мне жалко конечно, лицо сильно порезал, пострадал из за каких-то отморозков, которым по дури чё-то в голову примерещилось.

Да нет, не они в этом виноваты, уроды это те, кто издаёт законы, провоцирующие дураков на насилие и подобные действия. Я в шоке прибываю до сих пор, но спешу поделиться с вами этим случаем, потому что сдаётся мне, он будет замят так же как и все остальные акценты, указывающие на полную депутатскую тупость.

Всё самое интересное ещё впереди, по этому готовимся господа, пожинать плоды работы наших уважаемых депутатов.

@темы: Пиздец, што, Люди

---

- Вы специалистка по Кнопфу. Вы читаете французам лекции об искусстве Кнопфа.
- Мысль неплоха. Я люблю этого художника.
- Вам не кажется, что он писал ваше лицо?
- Вы преувеличиваете.
- Нет. Вы красивы, как женщина с картин Кнопфа. Я так и представляю вас с телом гепарда. И очень бы хотел, чтобы вы меня растерзали.
- Я не ем что попало.
_______
Амели Нотомб "Синяя Борода"

@темы: хD, Литература, Цитаты

---

Владимир Набоков "Лолита"

Я слишком под впечатлением, чтобы оставить эти книгу в сторонке, поэтому я просто напишу сразу - как результат - после прочтения.
Это книга о педофиле, который хватает двенадцатилетнюю девочку и тащит ее по всем Штатам, заставляя исполнять его прихоти. В ней сложнейший слог и много слабохарактерности главного героя.
И все же эта книга просто прекрасна.
Этот человек не любит всех девочек - он любит особый...род. Гумберт называет их "нимфетками" - девочки с кошачьим разрезом глаз, четко заметными скулами, с некой "демонической" красотой внутри детской невинности. Он признает свою зависимость от таких людей - и даже можно провести без особого труда параллель с Захер-Мазохом и его "Венерой". Поначалу человек вызывает ненависть своим желанием выставить себя жертвой, псевдо-героизмом, самолюбованием, зависимостью и презрительным отношением ко многим другим людям - едва ли не всем. Он, кажется сперва, судит по внешному признаку, и во многом так оно и есть. Только не следует забывать, что вся книга идет в тоне таком ярко-цветном, как сотни обложок журналов, которые перелистывает ветер. Автор изначально мыслит именно образами, и с этим можно смириться. Гумберт кажется глупым - имея Лолиту, обладая Лолитой, он уделяет внимание только своей физической тяге. Он признает за ней некоторую "заурядность", но заурядность эта ему видится - слепому, не желающему и не умеющему обращаться с ней так, как надо было. Странная смесь любви и равнодушия - вот что такое Гумберт. Его невозможно не жалеть - когда он оказывается один, без нее, выброшенная на берег рыба. Пустота. Он сходит с ума без нее, но он сходил с ума, медленнее, и с ней. Он любит ее - Лолиту, даже когда она не такая красивая, как раньше. Не такая чудесная, не такая...просто. Не такая. Он ее любит даже с ребенком под сердцем, а ведь не раз он повторял, что четырнадцать лет - край для него, и на дольше он просто не способен. Больной человек влюбился. И влюбился так, как нельзя влюбляться.
И есть Лолита. Смешная, длинноногая, красивая и естественная девчонка. Девочка. С запачканными локтями, коленками, загорелая, с рыжеватыми волосами и любящая смешные газетные анекдоты и много гулять. Очаровательная, сказочная. Капризная, да - свободолюбивая. Мягкая, потрясающая, интересная, не дающаяся в руки. И - разом - сама, одна, безнадежная, лишенная детства, тянущаяся к грязным мальчишкам, к подворотням, подозрительным людям, уверенная в том, что это максимум любви, что это идеал, что это - воспетая тогда молодежью безнадежность. Конец сороковых - начало пятидесятых. Время безнадежности, время брошенности, время "отходняка", дикой свободы нравов, и - вместе с тем - пошлый, грязный человек в кровати.
Открытое окно, смятая постель, отвернувшаяся девочка. Смех с улицы. Фантики от бумажных конфет, десятки платьев, теннисный корт. Велосипед. Смех, едва замеченная в зеркале гримаса беспомощности, безнадежность, стыд, молчаливое признание, но невозможность справиться с собой. Безумное понимание и разумное неосознание.
Расставаться с такими книгами больно почти физически.
Ло-ли-та.

@темы: Литература

---

29.05.2013 в 11:25

Пишет  Caelibem:

В книге рекордов Гиннеса 2003 года слово "превысокомногорассмотрительствующий" было указано как самое длинное, и состоит оно из 35 букв. Плюньте и разотрите: сейчас слишком много слов, данный рекорд побивающих.

Теперь. Вспомните Михаэля Энде и попытайтесь сходу прочитать название его сказки. "Катастрофанархисториязвандалкогольный" состоит из 37 букв, да и по смыслу мне нравится куда больше.

Вуншпунш (нем. Wunschpunsch) — мультсериал по мотивам сказки Михаэля Энде «Катастрофанархисториязвандалкогольный волшебный напиток» (нем. Der satanarchäolügenialkohöllische Wunschpunsch).

Чудесная сказка, одна из любимых. Вот сюда по ссылочке перейдите, если кому интересно.
P.S.: а еще саундрек к мульфильму из привычных нот плавно перетекает в "Лебединое озеро". Что эпично.
P.P.S.: обожаю Мяурицио ди Мяуро #явсесказал

Пусть старо, как мир, понятье: корча, порча, приворот. Практикуем мы проклятьем современнейший подход. Формула двойного зла: трижды ночь плюс дважды мгла, Два кусочка станьте целы, пламя, делай свое дело! И варись! Варись! Вуншпунш!

Но вообще заклинания из книги куда круче (по правде, сомневаюсь, что дети могут их понять):

•

для примера #раз

Четыре потока в аду свои воды стремят:
Стикс, Ахеронт, Флегетон и холодный Коцит.
Ненависть, ужас и горе в тех реках бурлят,
Черная злоба под смрадным туманом кипит.
В каждой реке, зачерпнув, ровно стакан набери
Холода, жара и пены, — тщательно взвесь!
Все это в миксере сбей, на огне провари, —
Так ты получишь Первичную адскую смесь.
•

для примера #два

Лютой злобы пробил час,
И, в свирепой злобе, разом
Предаем проклятью вас,
Мудрость, истина и разум!
Ты в реторте прокипела,
Кривда-ложь, — так действуй смело!
Докажи, что правды нет
И что все на свете — бред.
Прочь, порядок, сгинь во мгле!
Пусть царит свобода воли
И в умах, и на земле,
Суть свободы — в произволе.
Наша власть преград не знает.
Совесть, стыд, — у нас их нет,
Нам ничто не помешает
Натворить ужасных бед.
Нас запреты не пугают.
Тьфу на них!
Пускай всегда
Место правды занимают
Глупость, вздор, белиберда!
Дело черное твори — Сатанинский пунш вари!
•

для примера #три

Возьми тьфурорных суперстанций
И фантатомных гробосом,
Путем психидных стимулянций
Внедри их в фотомраклюксон.
Вальпургизацией гидризма
Получишь черный меланхоль,
Его посредством мозгоклизма
Спиритизируй в бредоголь.
За чумовидным хлопоформом
Фонтанно вспыхнет вымираж,
Под адвантюрным флорохормом
Возможен срыв на клоунаж!
А ты в хрюшон — плюйкозы дозу,
Да трех схамелеонь жабрисс,
И сдинамитится бомбоза
До дребезгов летальных грызг.
И если грызги катафальны,
Их бандитарность возрастет,
Империмент пройдет мерзально,
Он вклад в террорию внесет.
Итак, вперед без ойфории!
Взирай на взгрыв в налейдоскоп,
Не допускай метеории
Кикиморических свинкой.
Сморозишь — недолюциферит
Космофурийный Садиак.
Да постарайся промегерить
Кошмарципанный мышькрысьяк...

@темы: <3, перепост, пепел

---

- а я вот возьму и перелюблю. перебублю. перекублю.
- перерублю. я тебя потом.

@темы: хD, <3, моран, Цитаты

---

В общем, я дорисовала.
Фоткалось абы как, но. Лишь бы маме понравилось.

собсна, "Весна".

@темы: ?, рисоваки и прочее недотварьчество, Семья

---

Я сама винна, що не привітала вчасно, але - з Днем Нарождення, Кость!

Ти дуже добрий друг, і приємна людина, ти ніколи не відмовляєш у допомозі і завжди готовий прийти на виручку. Незважаючи на те, що наша компанія майже повністю розпалася, ви з Ваньою - ті, хто тримаються біля мене і становлять основу і ідеал вірної і чесної дружби без всіляких вибриків. Ти цікава людина, не обділена талантом і багатою фантазією, і мені подобається, що, скільки би дурних і поганих людей не було у тебе на шляху, ти все рівно залишаєшся собою. Ти відкритий, добрий і щирий, і я думаю, що все, що тобі потрібно, ще буде у тебе. Тим не менше, я бажаю тобі багатьох цікавих істот на твоєму шляху, яскравих подій, але спокою - коли тобі раптом заманеться. Бажаю менше сидіти вдома (по-моєму, було би непогано разом поїхати в ліс), більше чоловічків, котрі будуть тебе цінити, вдало закінчити навчання і...ну, що там ще зануди типу мене бажають? :)

---

Майстрейд жрет мне мозг. Это же охренительнейший пейринг, но... Но. Не пишут, не играют, не рисуют. Собираю по крупицам и любуюсь на то, что есть.
И, Боже, сколько же можно флудить.

---

@темы: картинки, <3

---

Без слов о том, как мне бегается

:

:

@темы: картинки, <3, Житие мое

---

Сквозь призму, 1-2/7

Нет рейтинга, нет слэша, гет намеками. Взгляд на персонажей и то, как им одиноко. Если честно, мне оно нравится. Люблю такое подмечать, не могу перестать думать об этом.
И я опять думаю неделю, а пишу главу за раз.
___

Грегори Лестрейд

Грегори Лестрейд
Все, что попадает в мои руки, уже заранее сломано.

Рыдающая девушка, выпускной которой закончился изнасилованием в старой машине обдолбанного дружка. Мальчишка, на чьем отличном образовании можно ставить крест из-за махинаций отца. Группа стариков, которые были жертвами-мишенями во время захвата общественного центра. Мужчина, давящийся кофе после холодных ночей в подвале и сжимающий пластиковый стаканчик как спасение. Ребенок над трупом умершей матери. Родители, утратившие детей. Честно и нечестно осужденные. Трупы, заключенные, пострадавшие и свидетели.

Он хотел бы сказать, что ломает только смерть. Но, оглядываясь назад на то, что было, и смотря вперед – на то, что будет - Грегори готов был сказать, что смерть – уже определенность, некий исход, который нельзя изменить; с этим – иногда – можно было справиться. А с тем, что один раз прочертило по тебе царапину, раздражая, и так и не уходит, приходится сражаться дольше.

Но глотать пилюли чужого сочувствия, смешанного с любопытством и любовью к драматичности, приходится в любом случае.

Грегори Лестрейд всегда хотел найти собственное противодействие – или быть чьим-то идеальным противником. Он исколесил всю Англию в погоне за чем-то, что – как он смутно чувствовал – не дается ему в руки. Он всегда полагал, что это его идеальное, вечное дело, невероятный подвиг, способ утвердить себя и показать всему миру. Дань рекламе, ярким неоновым вспышкам в клубах, растерянным лицам старых приятелей и всему, что ему не удавалось, но что он оставлял за спиной в святой уверенности, что когда-нибудь успеет вернуться и сделать все это сам.

Когда он молод, то меняет отделы, изучает то, что ему интересно и не очень, пока не останавливается на одном. Он работает на износ, он погружается в чужие жизни, полный юношеской надежды на то, что любого, абсолютно любого можно успокоить и спасти, а красивые похоронные сцены (прямо как в фильмах) могут умиротворить. Он бросает многочисленных девушек, почти полностью рвет связи с семьей (но приходит на рождественские ужины и присылает открытки и подарки), и все гонится-гонится-гонится. Иногда ему кажется, что он почти ухватил своего идеального преступника, что эту историю он мог бы рассказывать своей собственной семье, когда состарится. Но тот каждый раз уходит от него, оказываясь всего лишь очередной заурядностью или чьим-то повтором.

Он не замечает, что становится старше, а собственная семья – суррогат настоящей.

Пока жены нет дома, он бросает ее одежду в стирку, стараясь не замечать запаха мужских духов – чужих духов. Лестрейд делает вид, что от него ускользает тот факт, как квартира медленно приходит в упадок, деньги уходят куда-то в чужие руки, а от женщины в его кровати (иногда он даже не может вспомнить ее имя) несет дешевым сексом.

Ему кажется, что он пришел в чужой дом, на место другого человека, и постоянно приходится подтягивать на себе кожу, чтобы сидела получше.

Он остается единственным в отделе до самой поздней ночи. Спина ноет от неудобного стула, но в участке Лестрейд способен нажать на паузу и сидеть так, будто никогда не меняясь, не старея, не думая о чем-то вне работы. Он любит свою работу. Мужчина листает отчеты, распределяет их по папкам, пишет новые, исправляет ошибки начинающих (ведь он им нужен), а в Скотланд-Ярде гуляет тишина. Когда он идет поздно ночью по коридору, то всегда говорит себе, что пройдет мимо зеркала у двери, но всегда смотрит туда. И каждый раз кажется себе еще старше. Инспектор готов поклясться, что время вне его кабинета бежит как-то слишком быстро, и сиди он там всегда, погруженный в работу, остался бы таким, как и двадцать лет назад. Ведь его идеальный преступник не может взять и уйти – мечта просто так не уходит. Ради этого можно перетерпеть и боли в спине, и седеющие волосы, и недоуменный взгляд в зеркале, спрашивающий «что я делаю?».

Когда он собирает ее вещи в коробки (у нее нет на это времени, она даже не хочет заходить в квартиру), то медленно разглаживает какое-то ее платье. Одно он узнает и радуется, загорается надеждой на то, что – вот! – он знает эту женщину, он любит ее, они никогда не будут находиться порознь, и развод – не конец, все еще можно вернуть. А потом с вешалок падают чужие женщины – зеленые, синие, бирюзовые, как на подбор невероятно красивые, и атласная ткань скользит сквозь его пальцы (откуда деньги на такую одежду?), и Лестрейд приходит в ужас. Он жил не со своей женщиной - а с десятками чужих ему. Никогда не знакомых.

Потом он трет виски, пинком сдвигает в сторону одну из коробок и слышит, как там что-то бьется. Грегори придвигает стул ближе к себе, потому что чувствует себя ужасно уставшим, и медленно садится.

Марево, призрак, эфемерность, несуществующее НЕЧТО – вот что такое твой идеальный преступник, инспектор. Его нет, его никогда не было. И никогда не будет.

Мужчина вскидывает подбородок, протягивает дрожащую руку к отчету и наклоняет голову. Буквы сливаются в сплошное пятно, но он упорно продолжает читать, пока пульс не приходит в норму, а сам он больше не вздрагивает от накатившего на него потрясения.

Когда Грегори Лестрейд поднимает глаза и закрывает папку, вокруг больше нет коробок. Входная дверь чуть приоткрыта, а ключи болтаются в замке, случайно задетые напоследок.

______
Ассоциативная песня: Shinedown - 45

Майкрофт Холмс

Майкрофт Холмс
У Англии нет вечных союзников и постоянных врагов — вечны и постоянны ее интересы.

Альтруизм – дело гибкое. Его можно растянуть, сдвинуть, подкупить. Ему можно дать оценку и дать цену.

Альтруизм срастается с равнодушием после бессонных ночей и многочисленных систем, которые им же создаются, совершенствуются и убираются, когда заканчивается необходимость. Не уничтожаются – бережно складываются, сбрасываются в сторонку; лишняя трата времени и ресурсов в будущем представляется Майкрофту жалкой и смешной. Он всегда знает, что делает.

И всегда знал.

Разрушение иллюзий начинается не с больших истин – и молодой Холмс избавляется от ненужных ощущений и поверхностных привязанностей как от шелухи. Он рвет все эмоциональные связи со всеми, смиряясь только с теми, которые убрать нельзя. То есть – семейными.

Шерлок – длинный, худой, с разбитыми губами – прижимает костяшки пальцев к губам после его лекции и смеется. Смеется дурно, пьяно, прямо в лицо Майкрофту, который еще недостаточно сдержан, чтобы не высказываться невменяемому.
- Ты говоришь мне, что я бегу от себя, - произносит он хрипло, и в тоне его столько взрослого, что Холмс едва заметно вздрагивает, накрывает влажной ладонью столешницу, - и я бегу. Но я… оставляю внутри себя что-то. Ты – нет. Вытравливаешь, выдавливаешь, выжигаешь, ублюдок ты поганый.
Пока Майкрофт выстраивает вокруг Шерлока стены, чтобы оградить его от мира – гадкого, черного, пропахшего грязью – не замечает, что дарит ему свой собственный. Сухой, стерильный, выверенный. Он смотрит на то, как брат бежит от этого, и не осознает, что знает, почему.

Майкрофт рационален. У него есть талант, как и у Шерлока. Но его он отдает на службу рациональности. И деньги, и способности, и власть. Рациональность - фундамент. Деловая официальная сухость.

Он мог бы разрушить то, что построил сам. Это кажется ему оплошностью – не должно быть так, надо отстроить так, чтобы никто и никогда; но еще это похвала. Потому что даже ему не под силу.

Властью не размениваются – ее лучше скрывать. Скрывать, чтобы уметь удержать. Майкрофт может удержать – но так же может упустить. Потому что иногда хочется разжать пальцы и отпустить удилище.
Пока он учит Шерлока жить, тот несколькими жестами дает ему понять, что все его знания применимы не везде.

В конце концов, ведь это он выучил Шерлока себя ненавидеть.

Его коллеги верят в страшных черных монстров. Они уступают ему дорогу, но называют «скромным служащим», как будто большое чудовище останется у себя в комнате, сдвинет в сторону то, что вверено ему, и забросит свою работу. Это нелепо и глупо, потому что монстр на свободе есть давно, и он всегда будет. Но Майкрофту нравится подобный страх, он почти вызывает улыбку – и он перехватывает это звание, примеряя серую мантию.

Он бы не назвал свое занятие работой. Он бы именовал это голодом. Власть не делает из него зверя, если смотреть на эмоции (если на количество жертв – вполне). Но контроль – самая главная сопровождающая, то, что не вытравить из себя, а, значит, надо сделать преимуществом, отдается удовлетворенно-успокоенным выдохом в пустой комнате. Майкрофт очень любит системы, и когда кто-то выходит за рамки, это вызывает гневное недоумение. Но на нем мантия – волшебная, сродни невидимке – и улыбка получается почти настоящей.

Он никогда не снимает проституток. У него есть женщины. Некоторые из них весьма заинтересованы. Они хотят ему помочь, «угадывая во взгляде одиночество и боль». Майкрофт не отворачивается – распахивает дверь машины перед ними, приглашая в дом. Через некоторое время – день, два, три – их уже нет, а он размешивает сахар в чашке ложечкой.

Он давит Шерлока. Он давит людей. Он давит мать. Контроль, власть, желание знать, понимать, осознавать – то, что в некоторой мере у него ампутировано – заставляют его хотеть ставить клетки. Красивые, обитые бархатом, мягкими стенами, с изящным убранством. Но клетки. Голод по власти все еще давит его. Шерлок видит это – угадывает первый, по затаенной злобе во взгляде, по запертым дверям и высоким стенам, по выверенному движению и формально-мягком прикосновении к плечу. Будет это не формальность – распорет плечо, заберется под кожу. Ему не дано это, не дано подавить жажду по тому, что он сам же в себе и убил. Шерлок видит – и каждый раз шутит, так удачно, как никогда ранее.

«Как диета, Майкрофт?»

Голод. Ему нужна власть, ему нужен страх, которые он дозирует, складирует по мере «полномочий», не позволяет им вылиться через край. Они застаиваются, превращаясь в желчь и молчаливую злость. Но он пытается это контролировать.

К нему не приходят просящие, но на него устраивают покушения. К нему никто не приходит, но ЗА ним - многие. Людей-стен вокруг него все больше. Людей-спин, людей-затылков, людей-нелюдей. Он все ждет, когда ощутит себя спокойно. Но – вот беда. Он умеет выжидать, но не ждать.

Мужчина в дорогом костюме пожимает ему руку. У него опасная улыбка, и поэтому Холмс не боится. Пошлая демонстрация никогда не была свидетелем силы.
- У Вас чрезвычайно цепкий взгляд на вещи, мистер Холмс, - говорит он, а во взгляде досада. Очередная попытка подкупить, закрыть глаза на невыгодные для Великобритании вещи.

Своей стране мужчина не изменяет. Не оттого, что любит или готов скандировать вокруг и каждому о ее красоте. Но он выбрал ее, а свой выбор он уважает.

Майкрофт мягко улыбается, как лучшему другу, которого у него никогда не было. Вид на Лондон красивый, и он задерживает взгляд на обнаженной шее политика, раздумывая, как же легко все на самом деле. Бледная слабость, молодая немощность. Протянуть руку, приложить усилий – почему бы и нет? Никому не нужный человек, замена достойному, пустая оболочка. Когда карие глаза смотрят на него, он опять улыбается, и хищности в его взгляде нет ни на секунду.
Они пьют чай в гробовом молчании, и у Холмса больше нет желания отложить в сторону дорогую чашку, впиться ногтями в его кожу и сорвать ее рваными лоскутами.
____
Ассоциативная песня: Сплин - Император

@темы: Шерлок Холмс, Фанфикшн

---

Венчание

Обнаружила, кажется, что не выставляла это тут. Непорядок. Как-то плохо кидать по кускам и не докидывать.
Джим/Молли. Вообще-то, практически ориджинал. Мистика, недо-сказочная атмосфера. Но, если честно, мне бы туда хотелось.
__
Молли никогда не считала себя красивой.
Ей часто говорили, что она «хорошенькая», «добрая», «голова на плечах – и уже хорошо». Хупер прекрасно знала, что это значит примерно одно:
- Ты, конечно, не красотка, но женой будешь хорошей, - поговаривала мать ей вечером, расчесывая ее волосы, и Молли было все равно. Она не хотела быть хорошей женой, не хотела быть «красоткой». Она просто хотела быть Молли. Ей нравилось это ощущение себя. Молли подолгу рассматривала собственные ладони, испещренные крошечными линиями, и размышляла о чем-то.
Почти все детство Молли провела у бабушки в деревне. Она любила стойкий пряный запах диких цветов, бьющий по рецепторам, когда ее нога ступала на широкое поле. Ей нравился ветер, который ерошил ее волосы, и они путались, и Молли расчесывала их пальцами, пытаясь привести в порядок. Молли уходила далеко в поле, разводила руки и запрокидывала голову, вслушиваясь в шум колосьев и высокой травы, цветов и трепет деревьев, которые покачивались поодаль. Она не дышала какое-то время, а потом принималась кружиться, и вместе с ней ветер прогибал ближайшие растения, да так, словно все живое кружилось вместе с ней. И она слышала музыку, которую никто не слышал. И видела то, чего никто не видел.
Однажды он пришел к ней. Молли дремала в лесу на лужайке, устав и заблудившись, обвив руками дерево, и почувствовала чужое присутствие почти сразу. Она распахнула глаза испуганно, ощутив леденящую атмосферу ужаса, и увидела мальчика.
- Привет, - сказал он, - меня зовут Джим. Ты очень красивая.
Джим был бледен, у Джима были огромные темные глаза. И он был мертв. Темные ветки и тени просвечивались сквозь него совсем немного, но он был осязаем – под его шагом сминались травинки, а девушка ощутила холодное дыхание на своей щеке, когда он присел рядом с ней на корточки. Молли знала это так же, как и то, что она недавно ела песочное печенье.
- Я боюсь тебя, - произнесла она, - уйди.
- Я могу провести тебя домой, - ответил он, картинно указав куда-то в сторону. Молли помнила, что пришла оттуда, но не знала, как долго бродила по кругу в лесу. – Но взамен ты будешь приходить сюда часто.
- Как часто? – спросила она напряженно. Джим улыбнулся просто и обезоруживающе.
- Каждый день, когда будешь у бабушки.
Молли не стала расспрашивать, откуда он знал о ее бабушке. Она согласилась, потому что никогда не видела живых мертвых, и ей хотелось посмотреть.
Джим не был пугающим и не был грозным, он смешил ее своими рассказами, хотя умер уже лет двадцать назад и юмор у него должен бы быть старомодным. Молли узнала, что родился он где-то в конце шестидесятых, но не знала, почему Джим умер. Однажды она спросила его об этом.
- Я сделал кое-что скверное, - ответил он уклончиво, и Хупер заметила, как Джим взъерошил свои волосы на затылке, и больше не заводила вопросы на эту тему.
Джим знал, где живет белка, где раньше ходили люди, кто и что сказал в лесу за время его пребывания здесь. Он никогда не спотыкался о ветки, но если бросить в него шишку – он все чувствовал и отвечал насмешливым шипением на попытки Молли его раздразнить. Иногда они играли в прятки, и Джим вырастал прямо из тени, срывая с губ Молли крик, обхватывая ее руками и целуя где-то за ухом. Молли смеялась и вырывалась, а Джим тянул ее глубже и глубже в лес.
- Я люблю тебя, Молли, - говорил он часто, - очень люблю.
Она не воспринимала это всерьез, хотела не воспринимать, и они были вместе все лето и осень, и Джим почему-то взрослел вместе с ней, его лицо становилось тверже и жестче, сам он весь вытягивался, но Молли не могла понять, как это возможно. А спрашивать не осмеливалась.
Джим все же стал слишком сильно по ней скучать.
Он начал приходить к ней ночью, распугивая сны своим дьявольским смехом, и Молли просыпалась в слезах. Невидимый ночью, Джим пугал ее еще больше, и она всхлипывала и отталкивала его руки от себя. Джим становился одержим ею. Она чувствовала его взгляд за завтраком и во время чтения, Джим оплетал ее словно коконом, требуя все время посвящать себе. Он был хуже, чем раньше. Молли плакала во сне все чаще и чаще, и бабушка, в конце концов, не выдержала и подарила ей крестик. Она была ярой протестанткой и верила в то, что любую детскую травму можно лечить крестом.
Когда Молли пришла в лес на следующий день, Джим опрокинул ее на траву и долго смотрел на поблескивающую серебром «безделушку» на ее груди. Та лежала практически между, и тоненькая цепочка змеилась вокруг шеи девушки.
- Это все такая глупость, Молли, - говорил Джим, - но тебе так идет святость.
И он прижался губами к этому крестику.
Религия не помогла, и Молли вся иссякла через несколько недель. Она выглядела еще хуже, чем раньше: похудела, отчего глаза казались больше, а остальные черты лица выглядели еще более мышиными, чем обычно.
Джим же сказал, что она прекрасна.
Мать забрала ее из деревни раньше времени, чего не делала никогда, и заставила Молли посещать психотерапевта. Молли была рада и испытывала чувство тяжести, она была счастлива и боялась. В городе Джим не появлялся.
Она вернулась только через несколько месяцев, хотя бы немного набрав вес и успокоившись. Бабушка обрадовалась ее возвращению, и даже приготовила любимый яблочный пирог и сделала для нее еще один десерт - теперь уже с клубникой.
Ночью Молли проснулась от того, что ее кто-то звал. Это был Джим, а не «кто-то», и он говорил:
- Иди сюда и посмотри на меня.
И Молли, сломленная парочкой тихих просьб, пошла. Тихонько выбралась из кровати, выпуталась из одеяла и перелезла через низкий подоконник, а потом спустилась по водосточной трубе. Джима нигде не было, но она низменно слышала его голос, зовущий ее. Вопреки удивлению, он шел не из леса, где они впервые встретились и к какому он, как казалось Молли, был привязан – голос шел со стороны маленького прудика, где Молли кормила птиц и рыбок. Она испугалась было, что Джим – утопленник, но ошиблась.
Звук исходил из-под земли, откуда торчал маленький кусок надгробия, который Молли раньше принимала просто за причудливую груду камней.
- Выпусти меня, Молли, - говорил Джим, и Молли дрожала, слушая, как он царапает крышку гроба под землей, зря пытаясь выбраться. Она молчала, вслушиваясь в шорохи, в его сбивчивое и загнанное дыхание, одновременно напуганное и пугающее, и зажимала себе рот рукой, чтобы не закричать. – Посмотри на меня, посмотри, и будь моей женой, Молли, посмотри, посмотри на меня…
Она слышала, как вздрагивает сырая земля под толчками и возней мальчишки в гробу, она почти слышала и чувствовала, как комья земли сквозь щели гроба падают на его бледное лицо и тонкие руки.
- Сиди там! – выкрикнула она, и звук прекратился. Джим слишком сильно любил ее, чтобы перечить. – Ты нравился мне прежний! Не смей, я не прощу тебе этого! – щеки Молли горели, хотя сама она была бледна. – Джим, ты же любишь меня, тогда прекрати меня пугать! – в сердцах выкрикнула она. Им обоим было по одиннадцать лет.
И Джим отступил.
А видеться они стали по-прежнему. И если Джим смотрел на нее теперь, то Молли об этом не знала.

Джим слишком часто стал заговаривать с ней о венчании. Им даже не исполнилось тринадцати, когда он пришел к ней в лес и оставил у ног Молли мертвых птенцов. Девушка в оцепенении смотрела на крошечные глаза-бусинки, остекленевшие совсем недавно. Молли отпрянула было, и Джим не попытался ее удержать, но он смотрел. И этого было достаточно.
- Зачем ты…
- Они были нездоровы, - ответил Джим, словно это его оправдывало, но в голосе не было ни толики вины. – Ты меня любишь?
- Джим, это были живые птенцы, а ты их убил.
- Они очень красивые, - парень нахмурился и слегка склонился над ними, оглаживая бок одного из самых крохотных пересмешников. – И они больны. Как и ты. Все в этом месте происходит так, как нужно. Мне, тебе. Нам.
Молли знала, что Джим имеет ввиду. Никто не подмечал ее угасающего здоровья, оно словно шло изнутри, словно кто-то высасывал ее, но Молли чувствовала. Постоянная усталость одолевала ее, и она боялась, что не выдержит долго. Ей казалось, что во всем виноват Джим.
- Это мне не поможет, - выдохнула она и сжала губы, рассматривая внезапно подрагивающих птичек. Джим смеялся над ней. Но пересмешники были мертвы. – Я не вижу связи.
- Это мой подарок тебе, - наивно сказал Джим, не сводя своих глаз с нее, - на венчание. Наше венчание.
- Его не будет.
- Почему?
- Потому что ты мертв, а я жива, и мы еще дети, и…
- Все это можно исправить, - живо отозвался Джим. Как пообещал.
Молли поднялась, пошатываясь, подбирая длинную клетчатую юбку.
- Забудь об этом, - выдохнула она и обернулась напоследок, прежде чем уйти. Джим был раздражен, и птицы рядом с ним стремительно разлагались, как на кинопленках документальных фильмов о дикой природе. Только запах разложения и трупный смрад были слишком реальны, и Молли сжала руки в кулаки и быстро ушла прочь.
- Я не забуду, Молли! – бросил Джим ей вслед, - и ты не забудешь! Приходи, когда будешь готова!
Приходи, когда будешь готова.
Молли прекратила приходить к нему, а потом и вовсе уехала из деревни и возвращалась очень редко, только чтобы не огорчить бабушку, которую она все же любила. Джим тоже не появлялся, и Молли пошла на поправку. Спустя год она не напоминала хрупкую изломанную девочку, которой была раньше.
Когда ей исполнилось четырнадцать, в ее честь устроили гуляние. Бабушка давно обещала, что сошьет для Молли платье в честь такого дня. И когда Хупер вошла в помещение, осветленное только старыми лампами и свечами, увидела висящее на старомодном манекене платье. Белое. Как свадебное.
Все в этом месте происходит так, как нужно. Мне, тебе. Нам.
Праздник был яркий и громкий, и Молли совсем сбилась с ног, когда натанцевалась со всеми деревенскими мальчишками, которые только были приглашены – и безобразные, и невероятно милые. Молли ужасно устала, да так, что весь праздник со всеми странными огнями, плясками и тенями погрузил ее в состояние, напоминающее транс.
А ночью ее опять разбудил зов Джима.
Она не улавливала слов, но пошла. Умылась, расчесалась и облачилась в белое платье, выскальзывая из своей спальни впервые не по трубе, а спокойно и прямо через собственную дверь, потом вниз по лестнице, по коридору – и на улицу. Никто не услышал ее шагов, и Молли подумала, что Джим прав.
Все в этом месте происходит так, как нужно. Мне, тебе. Нам.
Ее шаги раздавались глухо, когда она шагала по одной из дорог, таких тихих в это время года, и была глухая ночь. Вокруг не слышалось ни единого звука, кроме звука ее шагов в кромешной тьме. Молли не было страшно, потому что ощущение, что все так, как должно быть, не покидало ее, и глаза ее казались остекленевшими, как у мертвых птенцов, которых Джим принес ей в знак своей любви. Не осознавая, что сама она становится младше ровно на год, Молли все продвигалась вперед.
Пока совсем не устала.
Она стояла молча, рассматривая дорогу вокруг, и страх охватил ее изнутри, взгляд стал осмысленным. Молли опять ожила, крутанулась на неудобных узких туфлях, которые надела по наитию, а когда вернулась в прежнее положение, увидела Джима.
Он был точно таким же, как год назад. И он не был зол – он смотрел на нее завороженно, точно сам удивленный.
- Да, - сказал он, - так мне очень нравится.
Ее подбросило вверх на несколько метров, и Молли попыталась было закричать, но не могла. Белый длинный шлейф платья тянулся от повисшей в воздухе девушки до самой земли. И когда началось венчание, девушку охватил странный экстаз.
Венчание не было похоже ни на одно из тех, что Молли когда-либо видела. Это было венчание со всем тем, что она так любила, соединение, установление плотнейшей связи, которая когда-либо существовала. Молли кружило вместе с ветром в диком водовороте, ее разбирало на мельчайшие детали, на крошечные элементы, ее раскинули вдоль всего леса, и это было почти больно. Но очень хорошо. Ветер кружил ее, как никогда раньше, и очень радовался тому, что Молли вернулась. Когда она собралась обратно, то поняла, что внутри есть еще что-то, что она получила больше, чем отдавала – и ее пронизал ужасный холод, который она никогда не чувствовала. И все же это было тем, что нужно было – тем, что было верхом всех потребностей и нужд на свете. Лес покачивался и звучал мелодией, красивее которой никогда никто бы не сочинил.
Она была единственным белым пятном в черном лесу, который тянулся на много километров вокруг, и полицейские, которые нашли ее на следующий день, понятия не имели, как она забрела так далеко. Ее обняли, отогрели и напоили чаем. Через несколько дней Молли так же легко пошла на контакт, словно не было ничего, и бабушка, еще больше поседевшая во время ее пропажи, успокоилась. Только в глазах девушки все так же играла темень, которую она обрела после той прогулки. В отместку Молли потеряла подруг, которые боялись находиться с ней рядом, утратила откровенные взгляды матери, которая опасалась смотреть ей в глаза. Но все было хорошо.
Венчание состоялось.

@темы: Шерлок Холмс, Фанфикшн

---

в общем, если бы можно было строить стены из ненависти к себе, у меня бы получилась китайская стена

---

В последнее время я все больше встречаю слов, фраз или целых статек на тему "мораль - это плохо", которые часто мотивируются тем, что понятие это уже устарело и нуждается в обновлении. Это не совсем верно.
В наше время мораль становится чем-то таким, что можно переступить, потому что это не закон. Действительно, законов в наше время такое количество, что иногда человек сомневается в своем мнении и думает, можно ли делать так, а не иначе. Раньше мораль была наравне с законом: общество само могло наказывать тех, то провинился, на свое усмотрение. Вся причина в сильной привязке на протяжении веков человека к обществу - причинами тому были различные идеологии, сами построения государств (не_демократических), религия - то есть то, что обьединяло людей, в любом виде, хорошем или плохом. Поэтому провинившемуся не было ничего хуже, чем мысль "что скажут люди?" - их могли игнорировать, изолировать от определенной группы людей, поливать грязью и окружить плотной сетью сплетен, которые в большинстве случаев не были правдой, но имели эффект разрывной бомбы. К тому же, несмотря на то, что это в нашем веке информация распространяется моментально, в то время она тоже быстро доходила до всех (основной причиной этого был принцип "все всех знают"), но в искаженном и сильно изуродованном виде.
Если отключить фактор религии, которая сейчас уже не отыгрывает настолько тотальную роль в обществе, а от этого и менее влияет на мораль (в принципе, это главная заслуга любой религии), остается, собственно, фактор отсутствия ответственности.
В прошлом веке произошло много чего такого, что привело не только к отстраненности семьи от других, но и отдельного человека от семьи. Это и стало причиной большей автономности человека от других (думаю, и мода на "свободу нравов" пошла оттуда, трансформировавшись настолько сильно после этой обособленности и, плюс, от медленного развития и углубления прав человека) и, хотя его следствием было развитие самостоятельности и индивидуальности, оно так же привело к равнодушию как массовому фактору. Никогда еще принцип "моя хата скраю" не был настолько популярным. Вместе с тем люди настолько привыкли к публичному проявлению эмоций, что пустое сочувствие сопровождается громкой патетикой и потоками слез. Но эффекта - ноль.
В наше время закон защищает правовую мораль - сотни вещей в кодексах не указаны, а еще большую часть обид как поводов для разбирательств никто не воспринимает всерьез.
Не имея больше необходимости отвечать перед кем-то публичному, некоторые люди просто забивают на мораль. Действительно, некоторые вещи типа "вечной девичей скромности в присутствии мужчин" или "гомосексуалисты уроды" уже действительно устарели. В общем, такие фразы являются ущемлением определенной группы людей, а, значит, и к морали относиться не могут. На такие слова вообще следует наложить табу. Но добро, помощь ближнему, беспомощному, слабому, уважение и умение оставаться человеком нам просто необходимы. Я не буду говорить о "золотом правиле морали", потому что никто не относится к нам так, как мы к ним, и дело идет из субьективного восприятия каждым человеком другого. Но определенные привычки, которыми человек себя, в принципе, не обременяет, могут быть ему полезны, даже если он последний эгоист и только создает видимость. Мораль в таком ключе характеризует нас как человека - значит, с корыстной точки зрения, в некоторой мере нужна для статуса.
Но отвечать человек должен перед собой. Он никогда не сможет соответствовать требованиям всех людей с их принципами и взглядами, так что и само это понятие должно быть создано самым человеком и ориентировано на него самого.
Человек может говорить, что "моя мораль ахуенна" и делать что-то нехорошее (что угодно). Если он действительно так полагает, тогда и правомерность его была бы сомнительной, и совет "брать ко вниманию свою мораль" актуальности не теряет, потому что такой человек бы так или иначе не изменился; без понимания вообще ничего не возможно. А у всех остальных случаях, если хотя бы легкое сомнение будет охватывать человека, это будет значить, что со своей "внутренней моралью" человек, возможно, подсонательно, но не в ладах.

@темы: ?, Житие мое

---

Джим, спасибо

Отдалась я ему при луне,
А он взял мои белые груди
И узлом завязал на спине.
Вот и верь после этого людям...

@темы: ХD, джим, Цитаты

---

мама сказала, что когда она спала ночью, то проснулась от того, что Саша несколько раз сквозь сон сказал "Нана" (он так меня называет).
Он сказал так раз семь.
Это сделало мой день =)

@темы: <3, Семья

---

Коэльо "Брида" и Бах "Мост через вечность"

Давно хотела проанализировать две книги, которые по идейности немного пересекаются, хотя ни с одним, ни с другим автором я не очень дружу. Книги эти - "Брида" Пауло Коэльо и "Мост через вечность" Ричарда Баха. Первую мне подарил Джим, вторую Лакин. Обе книги хороши, но лучше уж начать анализировать.
Общее в этих книгах состоит в том, что обе книги идут больше на любовную тематику, хотя все остальное там тоже есть. Во многом в этих книгах стоит понятие определенности, что человек, которого мы любим, нам предназначен. Не то чтобы я была с этим согласна - вообще нет. Но мысль, которая развивается дальше, довольно интересна.
У Коэльо стоит тема, что человеческая душа каждый раз делится еще на несколько частиц, при этом не становясь меньше. Люди, которых мы любим, часто оказываются этими "частицами". Они близки друг к другу, и это довольно...интересно. В книге девушка пытается постичь магию, но вместе с тем больше углубляется в поиск этой частицы. Книга имеет довольно красивую атмосферу, и конечная сцена с плясками и признанием себя "своей" среди разношерстных магов очень хороша.
У Ричарда Баха все идет от биографических мыслей, и в этом случае он рассказывает о том, как встретил свою жену Лесли. Он даже не меняет имена, но пишет все в очень сказочной атмосфере. Очень важную тему в книге занимает факт того, что человек сам может создавать и проектировать свою реальность. Многое акцентировано на осознанных снах, еще большее - на попытках убежать от ответственности, но вместе с тем и на том, как понимание долга приходит и не давит.
Две красивые истории любви. В двух книгах люди ничего не могут решить, постоянно пребывают в колебаниях и непонятках с собой. Но.
Есть минусы.
Начнем с Коэльо.
Этот автор всегда является для меня символом статики. Он думает - да, думает легко, приятно, и вместе с тем глубоко - но иногда слишком много. Он ужасно не_динамический, иногда читать его ужасно сложно, потому что хочется действий и реакции, мысли должны быть подкреплены чем-то посильнее. Его герои все добрые, даже если где-то нечестные, они легко с этим справляются, и ощущение, что этот человек живет в мире, где нет зла. И второе. Эти самые частицы могут видеть оба пола, если постараются, но любовь между ними возможна только если это разный пол. Я не буду трубить о правах геев и лесбиянок, просто скажу, что с такой возвышенной идеей понятие пола лучше было бы стереть и сконцентрироваться на любви.
И Бах.
На самом деле, закончила читать я его с большой радостью. То есть, ну. Первое впечатление было воздушно-счастливое. Потом Ваня говорит мне, что Ричард Бах развелся со своей женой и женился на другой. Естественно, это просто сделало мне "биг бада бум" в плане восприятия книги. Так много писать о любви, а потом взять и развестись и жениться на ком-то помладше? Это ударило по моему сознанию. Плюс, сам Ричард как главный герой вызывает желание...просто уебать иногда, простите мой французский. Долго мучается и цепляется за свою свободу, непонятно, зачем, хотя ему с ней хорошо. Вообще было впечатление, что он выполнял более женскую роль - колебаться, дергаться и нервничать. А еще он много разговаривал с собой. Есть элементы сказки, и есть красивые уходы "в будущее", но. После факта из его биографии об их расставании как-то уже не верится.
Тем не менее, книги очень хорошие. Очень. Они светлые, они добрые и, если человек сможет переступить через себя и не обращать внимание на те мелкие детали, на которые я обратила (в большем числе это, конечно, к Баху относится, потому что Коэльо хотя бы не о себе писал - или не так заметно), ему будет...хорошо.

@темы: джим, лакин, Литература

---

Была у бабушки. У нее тоже рак. Последняя стадия. Она не знает, так что держится молодцом. Хорошая она.
Думаю, что нарисовать Морану. Жгуче ненавижу состояние, когда не пишется или не рисуется.
Съела чипсы и обпилась колы. Отдыхаем.
Завтра десятый день бега.

@темы: Житие мое